Владимир Козлов - Домой

– Мама пришла с работы, – говорит Женька.

Я киваю, делаю глоток пива.

– …Мне только ее было жалко, – продолжает Женька, понизив голос. – Самому, в общем‑то, по хуй. «От тюрьмы да от сумы»… А она тяжело переживала… Вот за это – бывают моменты – мне его хочется задушить. Вот так вот, своими руками… Потому что я знаю – это он лично распорядился. Я достал его экологической движухой вокруг комбината. Ну и статьями, и всем остальным… Пришли в газету с собакой, натренированной на наркотики… Не знали, что я «стрейтэдж»… – Он смотрит на бутылку пива, хмыкает. – …ну, до определенной степени. Ушли, естественно, злые – ты бы видел. А мне было так в прикол…

Я молчу, киваю, мелкими глотками допиваю пиво.

– А там – заметь! – никто не понимал, как можно заниматься политикой «за идею», ведь политика – это, в принципе, торговля идеями. И задача ее – продать их как можно большему числу людей, то есть, в сущности, наебать их. А за всей этой торговлей – не абстрактное какое‑то соревнование, не спорт – кто набрал больше голосов… А конкретные преимущества, которые даст победа – очень даже материальные… И мужики смотрели на меня и не врубались. Или не верили, думали, что я и их наебываю насчет своих идей… Что на самом деле все это какой‑то тонкий, хитрожопый расчет на будущее…

– Наверно, только про коммунистов можно сказать, что они – за идею…

– Те, кто за них голосуют – в основном, старики и старухи – эти – да. Но руководство партии их так же безжалостно обувает, эксплуатирует их ностальгию по социализму… А вообще, политика всегда примитивна – черное – белое, враги – друзья и т д…

– Ну да, сложной политика быть не может, иначе массы – для которой она и делается – ее не поймут…

– Вот меня и…

Я отфутболиваю две пластиковые бутылки от пива. Они катятся по коричневым половицам с кое – где содранной краской.

– Мне жалко, в общем, Серегу… – говорю я. – Как‑то тупо все… А тем более тупо, если из‑за меня… Вообще…

– А я, если честно, его не любил… Понтовый он был чувак. С одной стороны – да, уважал панк, андеграунд, «Гражданскую оборону»… И тут же, вроде как, бизнесмен…

– Это у тебя классовая ненависть.

– Может быть.

– Что бы там не говорили, Серега всегда держал слово, всегда выполнял обещания…

– А что он такого когда‑нибудь обещал, что ему было сложно выполнить?

– Пожалуй, ничего такого сложного… Но все равно.

– Это такая хитрожопая позиция. Ничего особого не обещать. Помнишь, в двухтысячном году, правительство говорило: задача – сделать среднюю зарплату двести долларов. Заметь – не двести пятьдесят, не триста, а всего лишь двести. Ты скажешь – реальная политка? Это потом, когда поперла ценовая конъюнктура на нефть, получилось не двести, а больше… А так – скромненькие хитрожопые обещания…

– А что, откровенная наебка – лучше?

– Хуже. Давай, я выйду еще куплю пива…

– Нет, лучше выйду я. Воздухом охота подышать…

Место: Дома

Дата: 19/11/2006

Время: 18:38

Музыка: нет

Лампочки над дверью подъезда нет. В других подъездах – то же самое. Двор освещен только светом из окон. Я сворачиваю за угол. Рядом с гаражами, у «Запорожца» без колес, с выбитыми стеклами, трется местная молодежь – три пацана и две жопастые девки. Одна – в короткой юбке и черных высоких сапогах, другая – в облегающих штанах, расклешенных книзу. Все пацаны пострижены налысо, в кожаных куртках. На капоте «Запорожца» – три двухлитровые «бомбы» пива. Все пятеро курят, пьют пиво из пластиковых стаканов и пялятся на меня.

– Э, курить есть? – говорит мне один из пацанов. У него низкий, грубый, прокуренный голос, хотя сам он мелкий, «полтора метра с шапкой».

Я мотаю головой.

– Э, подожди, ты куда? – орет второй. – Что, точно нет курить? Что, спортсмен, да?

Я не отвечаю. Сзади слышатся шаги. Кто‑то хватает за куртку. Я поворачиваюсь. Все три пацана стоят передо мной. Девки смотрят на нас и хихикают.

– А может, на пиво дашь тогда, а? – говорит мелкий.

Хуй вам. А вообще, у меня с собой меньше сотни. Кошелек с кронами и карточками остался у Женьки.

– Нет, не дам, – говорю я.

– Ни хуя себе. – Мелкий залуписто глядит на меня. Остальные дебильно улыбаются.

Мелкий бьет первым. Я отбиваю, бью его в глаз. Подключаются остальные. Самый высокий и крепкий попадает мне в нос. Идет кровь. Я падаю. Пацаны волокут меня за гаражи, на ходу пинают ногами. Я стараюсь прикрыть лицо. Мелкий старается больше всех – бьет ногами с разбегу. Девки стоят в стороне, хихикают.

Здоровый хватает мелкого за плечи.

– Все, хватит.

Он обыскивает меня, находит десятки и пятьдесят.

– И это все? Ебаный в рот…

– Мобильник, – говорит мелкий, лезет в карман моей куртки.

Он вытаскивает из кармана мой старый «Сименс» – я купил его год назад в «базаре» за семьсот двадцать крон.

– Еб твою мать, и мобила – такое говно… – Мелкий кривится.

– Отдай ему назад, – говорит здоровый.

– Нет, пусть будет.

Мелкий сует мобильник в карман.

– Машка, обоссы его, – говори малый. – Знаю, ты любишь это дело.

Девка в сапогах делает невинное лицо.

– Что ты смотришь, типа, целка после пятого аборта?

Вся компания хохочет.

– А вы только не смотрите, ладно?

– Охуенно, не смотрите, – говорит здоровый. – Его ж надо держать, как ты думаешь? Или ты б хотела с ним наедине?

Они снова ржут.

Я пытаюсь приподняться на локтях. Здоровый хватает меня за ноги. Девка подходит ко мне, на ходу задирая юбку. Малый и третий пацан держат меня за руки. Девка переступает через меня одной ногой, начинает стаскивать колготки.

– А про пиво что, забыли? – говорит малый. – Там же много еще! Спиздят же, на хуй!

Пацаны отпускают меня, бегут к «Запорожцу». Девка стоит надо мной, с задранной юбкой и стянутыми колготками. Над моим лицом – ее белая жопа с черной полоской стрингов. Я отталкиваю ее, поднимаюсь, бегу.

Место: Дома

Дата: 23/10/2003

Время: 14:49

Музыка: нет/«Бастилия» – Амнистия

В центральном парке было не протолкнуться. Пацаны в кожаных куртках и спортивных штанах, с девками в мини – юбках гуляли по аллеям, потягивая пиво из бутылок разного калибра. Толстопузые пролетарии с коровами – женами стояли в очередях к палаткам с шашлыками. Бомжи терлись у мусорок, слизывали остатки кетчупа и горчицы с картонок от шашлыков. Сопливые дети ползали по дорожкам, рвали проросшую сквозь асфальт сухую траву или носились, громко топая ногами, по крыльям самолета Як-40. Его приволокли сюда лет двадцать назад, хотели сделать кинотеатр, потом – музей, в конце концов, не сделали ничего. Из самолета сперли все, что было можно, отпилили даже несколько кусков обшивки – в надежде сдать на металлы.