Дарен Кинг - Boxy An Star

— Тогда я ничем не могу вам помочь.

Звездочка говорит:

— А можно взять денег взаймы? Ну, по кредиту, или по ипотеке, или что там еще бывает?

— Попробуйте обратиться в какой-нибудь другой банк. — Тетенька говорит: — Мне действительно очень жаль. Всего хорошего.

— А можно нам...

Тетенька, которая за окошком, дергает за веревочку, и на окошко опускается жалюзи. Такое бежевое и как будто резиновое. И еще — с дырочками, как на пластыре. Ну, который наклеивают на коленку, когда порежешься.

— Прошу прощения. У меня перерыв.

Я сижу в туалете. Мне надо сходить по-большому. Подождите минуточку.

Что меня напрягает в Звездочке: ей вечно хочется всяких глупостей, и когда я, к примеру, выхожу из туалета, ей сразу хочется поиграться с моим безобразником, а мне вовсе не хочется, чтобы она с ним игралась, потому что мне хочется спать. Мы уже легли спать, в этой комнате, которая длинная, узкая и синяя, и уже вроде как засыпали, а потом мне вдруг захотелось сходить в туалет, и пришлось встать и идти в туалет, и я точно знаю, что, как только я выйду из туалета, Звездочке сразу захочется всяких глупостей. А мне вот не хочется никаких глупостей, и я поэтому не выхожу. Так и сижу в туалете. Очень даже неплохо сижу. Бумажка оранжевая и приятная на ощупь. А главное — мягкая, так что и попе приятно тоже. Со мной вечно так. Ну, такая беда. Мне хочется глупостей только тогда, когда я ем таблетки, а так мне не хочется никаких глупостей, совершенно не хочется. Но зато когда я на таблетках, мне сразу хочется глупостей. Еще как хочется. Вот так взять и сделать чего-нибудь по-настоящему нехорошее. Прямо ужас как хочется. Но только когда на таблетках. Со Звездочкой все по-другому. Ей всегда хочется глупостей, и когда на таблетках, и когда без таблеток, и когда она сердится и когда, наоборот, не сердится. Вот это меня как раз и напрягает, ей вечно хочется всяких глупостей, когда тебе никаких глупостей вовсе не хочется. А хочется просто лежать на кровати, и чтобы она была рядом, ну, чтобы прижаться к ней крепко-крепко и просто спать.

— Звездочка, — говорю. — Прости, пожалуйста. Но я не буду ничего делать. Так что ты лучше и не пытайся затевать всякие глупости. И даже не думай про моего безобразника. Ты его все равно не получишь.

Звездочка молчит, ничего не говорит.

— Звездочка.

Звездочка не говорит ничего. Лежит на кровати, свернулась калачиком под одеялом. Лежит и сердится.

— Звездочка.

Когда я вышел из туалета, я заранее знал, что сейчас ей , захочется всяких глупостей, и поэтому сразу сказал, что мне ничего такого не хочется и чтобы она даже и не вострилась на моего безобразника. Но ей не хочется глупостей. Комната — синяя-синяя, и шторы задернуты, потому что на улице ночь. Звездочка лежит на кровати. И ей, кажется, нехорошо.

— Звездочка. — Я сажусь на кровать рядом с ней. — Звездочка.

Она молчит, ничего не говорит.

— Звездочка, — говорю. — Звездочка, просыпайся. — Я легонько пихаю ее, даже не знаю куда, потому что она лежит под одеялом, свернувшись калачиком, и мне поэтому не видно, как она там лежит и куда я ее пихаю. — Звездочка, ты чего? Не обижайся. Я просто сказал, что сейчас мне не хочется никаких глупостей. Я совсем не хотел тебя обижать.

Звездочка шевелится под одеялом, но молчит. Ей явно нехорошо.

— Звездочка, — говорю. — Что ты там делаешь? Собираешь свой паззл? — Хотя нет. Кусочки паззла лежат на полу, синие кусочки разбросаны по всей комнате, где темно. Потому что на улице ночь. — Звездочка, у тебя очень хороший паззл. Самый лучший. С паровым катком. Почему ты его больше не собираешь? Он же очень хороший.

— Мне надоело.

— Это же твой любимый. Ты всегда его собираешь. Он тебе нравится.

— Раньше нравился, а теперь нет. Мне надоело.

— Ага.

Звездочка шевелится под одеялом и больше не говорит ничего.

— Слушай, Звездочка, — говорю. — Не засыпай. Давай просыпайся. Будем собирать паззл.

Звездочка говорит:

— Я больше не буду его собирать — никогда.

— Да нет. Звездочка. Это же твой самый любимый паззл. Но не хочешь — не надо. Только ты все равно просыпайся. Давай чего-нибудь сделаем, — говорю. — Что-то, что нам еще не надоело и нравится делать.

— Съедим таблетки.

— У нас нет таблеток. Но можно сделать что-то другое.

— А что другое? — Звездочка говорит: — Нет ничего другого.

— Есть, — говорю. — Мы можем... ну...

— Что?

— Ну, помнишь, мы ездили в Вульвергемптон. Там было весело. И мы там делали много чего. Не только ели таблетки.

— Мы поехали туда, чтобы нам дали таблетки. — Звездочка говорит: — А это тоже входит в понятие «есть таблетки».

— Ну а когда мы ходили к Прим? — говорю. — Мы к ней ходили не для того, чтобы нам дали таблетки. У нее вообще не бывает таблеток. Только спиртное.

— Мы пошли к ней, потому что наелись таблеток до этого. До того, как идти. — Звездочка говорит: — Иначе мы бы туда не пошли. Вместо этого мы бы пошли к Коробку. Чтобы он дал нам таблеток.

— Да нет же, Звездочка. Слушай. Должно же быть что-то еще, ну, кроме таблеток, что можно сделать. Что-нибудь интересное. Что можно сделать. Ну, такое... прикольное. Например, можно порисовать. Или раскрасить раскраску. Ну, давай что-нибудь сделаем.

— Не хочу ничего делать. Хочу только таблетки.

Я сижу на кровати.

Звездочка говорит:

— Все остальное, что кроме таблеток, это так, ерунда. И оно мне не нравится.

Я сижу — думаю, что ей сказать. А потом говорю очень медленно, с расстановкой, так, чтобы то, что я ей говорю, пробралось бы под одеяло, ну, под которым она лежит, пробралось бы прямо к ней, даже под трусики.

— Э... Звездочка. — Это я так говорю. — Мне. Хочется. Глупостей. Давай займемся. Ну, чем-нибудь нехорошим.

Звездочка говорит:

— Нет.

Звездочка, — говорю. — Ну давай. Мне правда хочется.

Звездочка молчит, не говорит ничего.

— Можно заняться чем-нибудь нехорошим. Звездочка, слышишь? Давай поиграем в игру. Ну, которая с номерами. Номер раз: приготовиться к номеру два. Номер два...

Звездочка говорит:

— Не хочу.

— Можно придумать еще какие-нибудь номера, ну, чтобы их было больше. Номер девять: облизать друг друга одновременно. Номер десять. Сделать глупости в поезде. В туалете. Не в нашем, который здесь, дома. А в туалете, который в поезде. Ну, чтобы было как безопасный секс. Мы так уже делали, и нам понравилось, правда?

Звездочка молчит.

— Звездочка, — говорю. — Ну давай. Давай сделаем что-нибудь нехорошее. — Мне действительно хочется, правда. Звездочке совершенно не хочется глупостей, а мне поэтому хочется. — Или, может быть...

— Не хочу.

— Может быть, поиграем в волшебную ногу. Мы сто лет в нее не играли.

— Не хочу.

— Почему? — Я ложусь на кровать и снимаю джинсы. Достаю своего безобразника. — Ну давай, — говорю. — Посмотри, как мне хочется. Посмотри.