Сборник - Битва рассказов 2013

Повелитель рыком порвал тонкую бечевку и разжал руку — там лежала все та же фигурка, которую Гюзель оставила своему сыну. Так вот почему она не смогла вновь проткнуть ткань мира — оказывается, это делал за неё Хан. Или всё-таки правильнее сказать «сын»?

Всё еще не веря в услышанное, женщина спросила:

— Но… зачем всё это? — она показала на мёртвых нукеров, старика Жондорлы.

— На всё воля Неба. Один мудрец, который ещё не родился, изрёк, что нельзя нарушать ход времени — иначе быть большой беде. Нельзя дважды быть в одном месте одному человеку, нельзя дважды быть в одном месте одной вещи.

Они пришли к тому месту, где мать оставила сына. Тот и сейчас лежал тихо, весело глядя в небо своими разноцветными глазами.

Воздух подернула лёгкая рябь — возникла новая дыра в ткани мира.

— А сейчас прощай, ээж! — поставил женщину на ноги Хан. — Бери сына и иди — там вас примут, как положено, и дадут кров.

— А как же ты, мой Повелитель? — спросила женщина. — Как же мой муж, твой сын?

— Нельзя нарушать ход времени, — качнул он головой. — Мой сын принадлежит этому времени, вы — тому. Иначе не стать мне Ханом. К тому же, у меня много дел. Кому-то ещё нужно сложить могилу Чингисхана и оставить подсказки, где её искать.

— Так это…? — пораженная Гюзель прикрыла рот ладошкой.

Хан кивнул.

— Это не та усыпальница. Никто не вправе тревожить Небесного Волка, — скупо улыбнулся он.

Прощание было скорым — в улусе могли хватиться Хана. Мать с младенцем шагнули сквозь один разрыв, Хан — через другой. Женщина плакала и оглядывалась, он — нет. Потому что наверняка знал — дальше всё будет хорошо, он видел.

Дымная юрта встретила Хана одиночеством и потрескиванием кизяков в очаге. Повелитель задумчиво постоял некоторое время, глядя на огонь, потом вытащил из-за пазухи искусно сшитый потомками ворох бумаги и швырнул в огонь. Пламя перекрасилось в красный цвет, бабочка на тыльной стороне затрепетала под языками пламени. Легенда, изложенная на страницах книги, имела знаковое название для жителя степи. «И грянул гром» [11] Рассказ Рэя Брэдбери о путешествии во времени — разве это не благословение Синего Неба?

1282 год молодой воин Цагаан-Шона был послан с миссией, помочь древнему племени Сяньби…

Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.

Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.

Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.

А старик Жондырлы — сумел.

Но это не принесло счастья роду Хана.

— Сакрын ичтыр басак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!

Женщина вскочила с колен.

Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.

Вьюга не прекращалась уже третий день, при этом стояла непроглядная тьма. Всадник постоянно поправлял шубу и кутался в оленьи шкуры, лежавшие на седле. Он ехал уже очень долго, так как сбился с пути. Проводник Халиун, который должен был сопровождать всадника, остался в деревни, чтобы переждать бурю, проще говоря, — он струсил.

Наконец показался свет, неужели он добрался, неужели это его цель, его миссия. Нет, возможно это лишь её часть — начало.

Всадник подъехал к свету. Слез с лошади и пошёл пешком оглядываясь. Перед ним возник большой шатёр с золотыми, расшитыми по бокам узорами. Справа в твёрдую почву были вбиты деревянные столбы. Слева виднелись стояла и пару повозок. Всадник привязал своего жеребца к столбу и направился к шатру, из которого доносились крики и ругань, но в тот же момент веяло теплом, уютом и лёгким запахом ладана. Далее он приоткрыл стенку шатра и ступил внутрь.

Перед ним была странная картина. Женщина левой рукой, держащая какой-то свёрток правой пыталась оттолкнуть мужчину, который угрожал ей хутгой. А сзади сидел по-турецки какой-то старик, а за ним ещё пару мужиков, точащих своё оружие. В считанные секунды картина словно остановилась и все обратили внимание на вошедшего странника, стоявшего в проходе и впустившего холод, которым уже успела наполнится юрта.

— Кейеч еч? каромм дэр соратахи!!! — спросил жутко недовольный и в то же время испуганный мужчина с хутгой в руках.

— Я из племени Хатагинов — всадник снял капюшон из под шубы показался серебристый кусочек метала, привязанный к длинной верёвке, — там меня зовут Цагааном-Шона(белый волк). Я прибыл с миссией спасти племя Сяньби. Для этого мне нужен ваш предмет. — показал он длинным пальцем на всё ещё ничего непонимающего мужчину.

— Пурэв, Нэргуй, — подозвал он двух, сзади, — карата-ка-ли кэхэ, кэхээээ!!!

В следующее мгновение Цагаан-Шона достал саблю и приставил её к горлу женщины с рёбёнком. — Вы отдадите мне фигурку.

— Дарагэ экке Цагаан-Шона…и не успел он договорить, как тот убрал меч, а вместо этого достал самодельный, разукрашенный рисунками лук и в считанные секунды снял двоих за спиной у мужчины и вот уже нацелился на старика, мирно сидевшего в углу, как мужчина перебил его, снимая предмет с шеи…

— Таид, таид китейа ху дивером Цагаан-Шон, ху дивером. — протинул он, обнимая женщину, ребёнок которой начал громко реветь.

Всадник забрал предмет с руки мужчины и молча покинул шатёр, подняв капюшон шубы.

Рассвет. Русло реки Хархираа. Всадник скачет быстро и уверенно, на шее болтаются уже две зверушки Лев и Воробей, которого он отобрал у Хана и его семьи, как уже в дальнейшем выяснилось. Вдруг воин резко остановил лошадь и спрыгнул на блестящий лёд. — Здесь надо пешком, — сказал он шепотом. Так тихо и монотонно он шёл довольно долго, пока вдруг не послышались странные звуки, похожие на чьё-то рычание.

На лёд ступила стая потрёпанных волков. Вожак продвинулся чуть вперёд и пристально посмотрел в глаза Цагаану-Шона и бросился вперёд. Шона достал лук и пустил пару стрел, сбив с лап одного из волков. Несмотря на дикий холод лёд на реке бы ещё слишком тонкий, так что стаю из 8–9 волков мог не выдержать. К сожалению, опасения подтвердились и лёд начал трескаться. Шона оседлал коня и поскакал навстречу стае. Конечно это было полнейшим самоубийством, но по-другому эту реку не перейти, ведь в этом месте самый толстый лёд, если есть шанс, то он неминуемо мог провалиться из за стаи несущихся навстречу разъярённых волков. Он вытащил саблю и наклонился чуть в право, тем самым свисая набок. Волки близились и вот настал момент решительных действий, Воин снял с шеи фигурку льва, обернул верёвкой вокруг запястья, сам предмет при этом зажал в руке, схватив поводья. Один из волков стал совсем близко и начал прыгать вверх. Шона приготовился нанести удар, но вот его конь подскочил, встал на дыбы и лёд под ними провалился. Все рухнули в ледяную воду. Всадник начал безцельно махать саблей, а волки пытались его укусить, одному даже удалось. Он вцепился жёлтыми клыками в правое предплечье воина, за что сразу поплатился перерезанной глоткой. Пора было выбираться, а то льдины сойдутся, а там уж всё.