Дин Сухов - Юрей теу

— Она что-то обозначает?

— Пожалуй, да…Мой покойный дед был квалифицированным резником, т. е, шойхетом. Отсюда и фамилия такая.

— Я что-то слышал-таки об этом. Настоящие евреи следуют законам Галахи и всю пищу делят на кошерную и некошерную.

— Точно так…У евреев процесс забоя скота называется шхитой, и занимаются этим только специально обученные люди.

— Шойхеты.

— Да, кандидат в резники долгое время обучается своему ремеслу, и после того, как получает квалификацию, как правило, занимается забоем скота всю свою жизнь. Среди евреев шойхет считается очень уважаемым человеком и его авторитет приравнивается к авторитету раввина.

— Не пойму, какая разница между кошерным и некошерным убоем животины? Не все ли равно, как ее убивать?

— Не скажите, мистер Виджэй! Для еврея есть разница, каким именно способом убивать животное.

— Так в чем мораль-то… Алиен?

— Мораль в этом определенно присутствует. Чем больше страха перед Небом у резника, тем более сосредоточенно он будет проверять свой нож. Его лезвие должно быть не только очень острым, но и абсолютно гладким. Ведь такое лезвие лучше всего проникает в тело. Для процесса заточки используются камни разной зернистости. Для справки, ножи и камни для шхиты стоят очень дорого. И все это делается ради того, чтобы как можно наиболее быстро и безболезненно умертвить животное, предназначенное для пищи. В соответствии с Галахой, шойхет должен убить животное одним плавным движением ножа. В случае если удар был рваный, нанесен с задержкой или при этом произошел прокол тканей животного острым концом ножа, шхита считается некошерной, а употребление в пищу такого животного становиться запрещенным для евреев.

Мастер своего дела должен уметь одним движением одновременно перерезать большую часть трахеи и пищевода животного. При этом животное умирает очень быстро и практически не чувствует боли.

— …Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте;

— …Только сих не ешьте из жующих жвачку и имеющих раздвоенные копыта: верблюда, потому что он жует жвачку. Но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас;

— Ветхий Завет. Книга Левит. Глава одиннадцать.

— Если вы так хорошо знаете Ветхий Завет, зачем вы спрашивали меня о моей фамилии, мистер Виджэй?

— Хотел вас проверить, Алиен.

— Вы интересный человек, мистер Виджэй, — смерив «нового миссию» взглядом повелителя, произнес Алиен.

— Я знаю, — не заметив «царька» в глазах собеседника, напыщенно ответил «новый миссия». При этом он снова стал похож на Бенито Муссолини.

— Можно у вас спросить, Алиен, зачем вы приехали в Бэгли? — воспользовавшись возникшей паузой, задала Петти волновавший ее вопрос.

— Возможно по той же самой причине, что и вы, Петти? — обдав Петти невидимым огнем, выдохнул Алиен.

— Да, вы так думаете или вы знаете? — плавясь от жара его слов, прикрыла опаленные ресницы Петти.

— С некоторых пор для меня представляет определенный интерес личность бывшего протестантского священника по имени Жак Лурье, — открылся, наконец, Алиен.

— Вы обычный охотник за сенсациями и повелись на все эти газетные «утки» про его сказочное исчезновение. Я правильно вас понял, Алиен? Ведь, если судить объективно, то Жак Лурье был всего лишь обычным серийным маньяком, коих сейчас развелось в мире во множестве.

И лишь мифическое исчезновение выгодно отличает его от иных кровавых персонажей мировой истории, — вклинился в беседу всезнающий «новый миссия».

— И, да и нет, мистер Виджэй, — благосклонно кивнул ему Алиен. — Во-первых, я не охотник за сенсациями. Во-вторых, Жак Лурье был не обычным серийным маньяком.

— А кем же он, по-вашему, был?

— Жак Лурье был гением Зла!

— Откуда у вас такое твердое утверждение на его счет, Алиен? Неужели вы знаете что-то такое, чего не знаю я?

— Может быть и так, мистер Виджэй.

— Так поделитесь же с нами своими тайнами, если вам конечно, не затруднительно?

— Нисколько, мистер Виджэй!..Все дело в том, что в чем-то наши судьбы с Жаком Лурье переплелись самым странным образом и поэтому, мой интерес к его персоне не случаен.

Услышав такое откровенное признание, «новый миссия» попытался испариться с ветки, но даже такая могучая штука как «нью-йоркская золотая» не способна была на телепортацию. Бросив растерянный взгляд на Петти, «новый миссия» невнятно пробормотал:

— Мне кажется, нам пора смываться!

Петти более спокойно прореагировала на слова своего собеседника и сделала вид, что нисколько не удивлена. Но внутри у нее все переворачивалась. С каждой минутой она чувствовала, как в ее душе закипает кровь…Она еще не осознавала почему, но ее буквально тянуло к Алину. И подобное чувство она испытывала сегодня уже второй раз…

— Да, успокойтесь вы, мистер Виджэй. Вы, наверное, решили, что я маньяк. Я не это имел в виду. Поверьте, совсем не это, — попытался вразумить «напустившего в штаны» мега-циника, поклонник талантов Жака Лурье.

— А что тогда, вы имели в виду, признавшись в симпатиях к этому кровожадному ублюдку? — сморщившись до размера гусеницы, жалобно пропищал «новый миссия».

— Хорошо, сейчас я попытаюсь вам все объяснить.

— Ну, уж, будьте так любезны! — блеснул остатками разбитых лат смелости «новый миссия».

— В своей прошлой жизни я был раввином, — отчетливо чеканя каждое слово, произнес Алиен Шойхет.

— Ты? Вы были раввином? — словно узрев перед собой восставшего из могилы Иисуса Христа, заорал «новый миссия». При этом хрупкая ветка треснула под его увесистым задом и «новый миссия» еще раз подтвердил теорию всемирного тяготения. Падение на грешную землю оказало отрезвляющее действие на бывшего «штурмовика небес» и он, потирая отбитый зад, философски проскрипел:

— Грех к греху! Дерьмо к дерьму!

Петти удостоверившись в жизнеспособности «нового миссии», крикнула ему сверху: — Поднимайтесь к нам, Виджэй!

— Нет уж, хватит с меня на сегодня полетов…Лучше вы спускайтесь вниз. Сверху все кажется каким-то нереальным, что ли или игрушечным. По-моему, снизу все видно намного лучше! — призывно помахал своим собеседникам «новый миссия».

— Магомет желает, чтобы гора приблизилась к нему…Сделаем дяде приятно? — сжав горячую ладонь Петти, предложил ей с улыбкой Алиен.

— Пусть крот потешит свое слепое самолюбие, — согласно кивнула Петти и расправила свои роскошные белые крылья.

Описав широкий круг над лесом, Петти Чарли и Алиен Шойхет приземлились на поляну. И там пред ними предстала самая пессимистичная картина на свете. Мистер Виджэй сидел посредине поляны и рыдал так, что распугал свои плачем всех птиц и бабочек. Огромные крокодильи слезы вытекали из его глаз и, превращаясь в тяжелые булыжники отчаяния с грохотом падали на землю. В эту минуту он был похож на богатыря Самсона, остриженного под «ноль» коварной филистимлянкой Далилой. Одной рукой он держался за намокшую от слез голову, а другой свой фотоаппарат марки Pentax К-5.