Витя Маков - Снежные пирамиды

— Но ведь колхозы не играют ключевой роли в нашем народном хозяйстве, — попытался возразить Молотов. — Мы промышленная, я бы даже сказал, индустриальная страна. Может в промышленности что-то не так?

— Управляющие управляют, рабочие работают. Деньги вкладываются в производство. Все так, как и должно быть! Нет, проблема в колхозах.

— Значит, всем по каменному топору?

— Нет, сначала гильотины, затем вооружим членов Партии и работников наркоманов, то есть работников наркоматов, — поправился Сталин, — каменными топорами.

— Но ведь в первобытном обществе все ходили с каменными топорами! — заметил Молотов.

— У нас будет лучше, — заявил вождь.

— А что будем делать с промышленностью, с теми же колхозами? — спросил Сталин.

— Уничтожим! Не будем же мы дарить наши заводы фашистам, — ответил Сталин и рассмеялся.

— А можно я буду ходить не с каменным топором, а с каменным молотом? — спросил Молотов.

— Можно, — ответил Сталин и затянулся. В его воображении вырисовывался дивный мир: счастливые племена коммунистических каннибалов бродили по Советскому Союзу и рвали на куски фашистскую падаль.

*************************************************************************

— Здесь так накурено, Витя!

— Тушу, тушу.

Двое в комнате: я — и Сталин,

фотографией на салатово-синей стене.

Иван Прокторович явно перемудрил с самогонным аппаратом. Облако дисперсированного самогона образовалось над его домом и двинулось, благодаря легкому бризу, на город. Метеослужба в это время пила водку и не успела сообщить о надвигающемся облаке самогона. Над городом пошел алкогольный дождь. Алкоголики вынесли из домов ванны, чтобы они наполнились; пьющие же вынесли только ведра.

Дождь загорелся от чьей-то сигареты и каменный город сгорел. Джек Петров ненавидел этот город, но сгорел вместе с ним.

На маяке жил сторож. Сторож много пил и смотрел вдаль. Много пил и смотрел вдаль. Он видел летающие корабли и следил за их передвижением.

Однажды, он так напился, что решил скурить маяк. Но маяк никак не раскуривался. Тогда сторож захотел скурить летающий корабль. Но корабль был зафрахтован сомалийскими пиратами из фирмы Somalian Airlines. Пираты схватили сторожа и скурили его.

С тех пор они стали смотреть вдаль. Курили же, и пили, и ждали летающие корабли они и до этого.

«А мы монтажники-высотники, и с высоты вам шлём привет!» — пропев это, они стали спрыгивать с огромной высоты и разбиваться. Режиссер внизу заорал: «Не портите оптимистический советский фильм своими пессимистически-самоубийственными падениями! Не разводите самодеятельность!» Но актеры вошли в образ, они почувствовали запах крови и все падали, падали. Съемочная группа пыталась их ловить, но напрасно. Они падали, разбивались и пачкали костюм режиссеру. Сценарист нервно курил и паковал вещи. Он понимал, что хоть его сценарий и ни причем, десять лет без права перепиха ему обеспечено.

Никита Хрущев с трибуны Мавзолея взирал на падающих «монтажников-высотников» и думал: «Хорошо играют, натурально, но сценарий очень странный».

Внизу у Мавзолея тысячи пионеров играли роль послушных мальчиков. Никита Хрущев спрыгнул со своего места на трибуне прямо в толпу, и толпа понесла его как на рок-концерте.

А на съемочной площадке актеры все падали, разбивались, собирались, забирались наверх и снова падали. Где-то на сотом дубле они уморились и пошли пить коньяк.

А в это время толпа несла неизвестно куда членов Политбюро и даже Екатерину Фурцеву в платье. А затем толпа растаяла, и только вечный пионэр Барбосов не мог расстаться с Катенькой (как он называл Екатерину Фурцеву).

Город шумел, гудел, а она наслаждалась журчанием воды. Она принимала ванну днем. Вода журчала, и пузырьки в это время наполнили ее ванну. Они лопались и снова появлялись, лопались и снова появлялись.

Я смотрел на пузырьки сквозь замочную скважину. Я не мог оторваться от появления и исчезновения пузырьков. «Девочка, я это чувствую!» До меня доносился рев улицы, а за дверью лопались пузырьки. Но и появлялись снова.

Я позвонил в дверь. Звонок у нее был в ванной, а не в коридоре как обычно. Она не открыла. Тогда я решил стать пузырьком: округлился, наполнился и лопнул на ее теле. Но и появился снова.

Я плохо знаю этот город. Не здесь родился, не здесь провел детство.

Мне захотелось ощутить кислотность бытия, и я сел в маршрутное такси с номером 120. Я думал, что этот маршрут мне подходит. Задумавшись, я не заметил, что оказался совсем не там, где мне хотелось быть. Меня окружили пузырьки. Они позвали меня с собой. «Смотри, не лопни от счастья». Елки, которые росли поблизости, обнажились. Все елочные иголки направились в сторону пузырьков. Они стали атаковать их.

Затем я оказался около огромной кучи автомобильных ключей. Рядом находились автомобили не нужные своим хозяевам. Мне понравилась одна машина, но я никак не мог найти ключ, который мог бы ее открыть.

В витринах - манекены. Манекены взбунтовались и разбили витрины.

Она хотела понравиться мне. Она подбирала наряды и украшения из разных эпох для того, чтобы понравиться мне. Но только тогда, когда я увидел ее голой, она мне по-настоящему понравилась. Я поклонник первобытного стиля. Мы потушили Солнце и занялись любовью.

Она подалась в амазонки и взяла меня в плен. Меня держали в клетке и заставляли повторять чужие слова. Она сбежала от амазонок, но забыла прихватить меня с собой.

Затем она открыла магазин исторической одежды. Продавала туники, рубахи, шлемы, хитоны и пр. Также торговала коронами. Июньскими вечерами я играл роли великих личностей. Одежду я покупал у нее. Однажды я остался в магазине один. Репетируя роль Нерона, я случайно поджег магазин. Приехали пожарные, обильно полилась пена. Они тушили пожар пивом. Из пены вышел батальон Афродит. Я взял командование ими на себя. Мы объявили войны амазонкам. Долго шли войны Афродит и амазонок, но мы победили. Я мог стать правителем Афродит только при условии, что буду кастрирован. Я согласился.

В честь победы над амазонками мы зажгли вечный костер. Мы наняли несколько человек, которые должны поддерживать огонь, покупать дрова и кидать их в костер.

Местные жители хотели пожарить яичницу на вечном костре, но их схватили и посадили в клетку.

Их было трое в лодке, не считая собаки, которую они съели в середине пути. Они плыли на лодке через Атлантический океан из Америки в Африку. Двое бледножопых гребли, а их владелец Чорный властелин держал зонт, служивший также и парусом. Они уже почти доплыли, как вдруг с неба появилась огромная чайная ложечка, которая стала перемешивать воду в океане. Они чуть было не утонули в водовороте, но избежали этого. Прибыв в Африку, Чорный властелин указал фронт работ для белых рабов. Они должны были собирать бананы.