Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь

– С другой стороны, торопиться тоже не следует,- добавила хозяйка.- Осторожность и терпение в нашем деле – залог успеха.

Оставив хозяйку с малышкой Цубасой, Аомамэ вышла из приюта. Старушка пообещала девочке быть рядом, пока та не заснет. В холле первого этажа четыре женщины сидели за столом, наклонившись друг к дружке, и о чем-то неслышно шептались. Картина эта показалась Аомамэ неестественной. Словно все четверо позировали для группового портрета под названием «Тайны, которые мужчинам не доверяют». Даже когда она проходила мимо, их позы не изменились.

Выйдя на улицу, она присела на корточки и потрепала по загривку собаку. Та в ответ жизнерадостно замахала хвостом. Если собак ласкать, не требуя ничего взамен, они быстро привыкают к мысли, что это счастье продлится вечно. С чего бы? Аомамэ никогда в жизни не держала ни собак, ни кошек, ни птиц. Ни даже фикуса в кадке. Спохватившись, она подняла голову и взглянула на небо. Но наступал сезон дождей, небо куталось в округлые пепельные облака, и никакой луны Аомамэ не увидела. Стояла спокойная ночь без малейшего ветерка. И хотя сквозь облака иногда пробивалось призрачное сияние, сколько все-таки лун на небе, было не разобрать.

Всю дорогу до метро Аомамэ размышляла о странностях этого мира. Как сказала хозяйка, мы – всего лишь носители для наших генов. Допустим. Но тогда почему мы все живем такими замысловатыми жизнями? Ведь могли бы жить просто, не брать в голову лишнего, просто следить за питанием и безопасностью,- и цель этих чертовых генов достигалась бы на все сто! Зачем формуле ДНК наши метафизические страдания, извращения, сумасбродства? Разве все это помогает выжить генетическому коду?

Педофилы, кайфующие от изнасилования малолеток, и мускулистые геи-вышибалы; религиозные фанатики, подыхающие лишь оттого, что они против переливания крови, и женщины на седьмом месяце, забирающие с собой нерожденных детей на тот свет; девицы, вонзающие мужчинам-садистам в затылок смертоносные иглы, мужчины, которые ненавидят женщин, и женщины, ненавидящие мужчин. Какую пользу вся эта публика приносит человеческим генам? Может, наши гены просто развлекаются, глядя, как мелькают перед ними все эти нелепые, пестрые эпизоды огромной картины мира? Или все-таки используют нас, как мы есть, для каких-то нам не ведомых целей?

Аомамэ не знала ответа. Она понимала только одно: другой жизни уже не выбрать. Нельзя вернуть жизнь, как негодный товар в магазин, и обменять на что-нибудь получше. Кривое, нелепое, странное – но что получил, то и влачи всю дорогу, носитель…

Хорошо, если хозяйка с Цубасой будут счастливы вместе, думала Аомамэ, шагая по вечернему тротуару. Если им это удастся – за такое и умереть не страшно. Все равно мне самой на счастливое будущее можно уже не рассчитывать… Хотя, если честно, как-то не верится, что им удастся жить полнокровной – ну или хотя бы простой и спокойной – человеческой жизнью. Слишком тяжкое бремя каждая несла до сих пор. Как и сказала хозяйка, все мы теперь одна семья. Огромное семейство людей с израненными душами, где все поддерживают друг друга, чтобы никто не упал, и продолжают свою битву до последнего вздоха.

Размышляя об этом на ходу, Аомамэ вдруг поймала себя на том, что нестерпимо хочет мужчину. Не сбавляя шага, она покачала головой. Какого черта в такие минуты ей постоянно хочется мужика? Может, ее в принципе «заводят» психологические встряски? Или в ее жизни не хватает секса и это естественный зов невостребованных яйцеклеток? А может, у нее генетические отклонения? Ответа она не знала. Но глухое желание кого-нибудь трахнуть поднималось откуда-то из самого чрева.

Как сказала бы Аюми, «чтоб аж искры из глаз». Что будем делать? – спросила себя Аомамэ. Можно, конечно, отправиться в бар и подцепить завалящего мужичонку. До Роппонги отсюда рукой подать. Но сегодня она слишком устала. Да и вид совершенно не боевой – без косметики, в кроссовках да спортивном костюмчике сложно кого-нибудь заарканить. Пойдем-ка домой, ответила себе Аомамэ, откроем вина, уговорим полбутылки и завалимся спать. Так будет лучше всего. И чтоб больше ни мысли о проклятой луне на сегодня.

Мужчина, сидевший напротив Аомамэ в поезде от Хироо до Дзиюгаоки, показался ей весьма привлекательным. Лет за сорок, продолговатое лицо, высокий лоб, плавно переходящий в залысины. Форма черепа что надо. Здоровый цвет лица, франтоватые очки в тонкой черной оправе. Одет элегантно. Легкий хлопчатый пиджак, белая рубашка поло, на коленях – кожаная папка. Коричневые туфли с пряжкой – от Гуччи. Вроде бы служит, но не в квадратной конторе. Скорее, редактор издательства или архитектор небольшой строительной фирмы. А может, дизайнер повседневной одежды, что-нибудь в этом духе. Всю дорогу, не глядя по сторонам, мужчина увлеченно читал какой-то покетбук в «слепой» магазинной обертке*.

* В японских книжных магазинах принято продавать книги, оборачивая их в дополнительную обложку, чтобы люди могли читать в общественном транспорте, не показывая окружающим, что именно они читают.

Если б могла, Аомамэ сейчас пошла бы куда-нибудь с этим мужиком и хорошенько его отымела. Она представила, как одна ее рука крепко сжимает его отвердевший член. Так, чтобы внутри перекрыло ток крови. А другая рука нежно массирует яички…

Аомамэ стиснула руками колени. Ее пальцы то сжимались, то разжимались, плечи заходили вверх-вниз с каждым вдохом и выдохом. Она провела кончиком языка по губам.

Но вагонные динамики объявили станцию Дзигогаока – пора выходить. Мужчина, так и не узнав, что послужил объектом чьих-то эротических фантазий, уехал куда-то дальше, по уши в своей книге. На женщину, что сидела напротив, ему было совершенно плевать. Если б он знал, с каким трудом она сдержалась, чтоб не вырвать у него эту чертову книгу из рук, когда выходила!

В час ночи Аомамэ заснула в своей постели. Ей приснился эротический сон. Ее грудь во сне была красивой и округлой, как пара грейпфрутов, соски – большими и твердыми. И этой грудью она упиралась в чей-то огромный член. Аомамэ спала нагишом, широко раскинув ноги, ее одежда с бельем валялись на полу у кровати. Она спала и не знала, что в небе за окном сияют две яркие луны. Одна большая и старая как мир, другая – новая, чуть поменьше.

Хозяйка с Цубасой заночевали в одной комнате. Переодетая в новенькую цветастую пижаму, девочка сопит, свернувшись калачиком в своей постели. Хозяйка заснула одетой, откинувшись на спинку стула рядом с кроватью. Ее ноги укутаны мягким пледом. Явно собиралась уйти, когда ребенок уснет, но сама провалилась в сон. Над огромным холмом вокруг приюта царит почти абсолютная тишина. Лишь откуда-то издалека порой доносит вопли клаксонов, сирены «скорой помощи» и рев газующих автомобилей. Овчарка у входа сложила голову на передние лапы и тоже спит. Шторы на окнах дома задернуты, но снаружи облиты призрачным белым сияньем. Тучи наконец разошлись, и обе луны сияют в небе, подчиняя своему притяжению все приливы земных морей.