Том Маккарти - Когда я был настоящим

– Хорошо, – тихо сказал я себе. – Очень хорошо. Вот только какого цвета у него крыши?

Сразу ответить на этот вопрос было невозможно – отсюда крыша здания напротив виднелась под слишком острым углом, так что не удавалось разглядеть ни шифер, ни то, как он лежит, идет ли вверх-вниз. Однако там виднелись похожие на домики выступы, их верхушки. Это тоже хорошо, подумал я; там наверняка будут двери, ведущие на крышу. Как раз то, что мне требуется для котов: можно будет выпускать их, чтобы нежились там.

Я еще раз напоследок окинул взглядом двор, сделал глубокий вдох, вернулся внутрь через садовую дверь и направился вверх по лестнице. Повторяющегося узора, черного на белом, там, как я уже упоминал, не было; не было и тех чугунных перил с их оттенком окисления и идущим поверху почерневшим деревянным поручнем, зато те, что были, обладали идеальными размерами, тянулись и поворачивали нужным образом. Квартиры начинались на втором этаже. Входные двери у них были не того размера – слишком маленькие. Придется сменить и это. Однако дверь моего пианиста я узнал. Я простоял у нее довольно долго, прислушиваясь. Изнутри доносилось какое-то шуршание – весьма приглушенное; вероятно, трубы, вода.

Я двинулся вверх по лестнице, мимо квартиры неинтересной пары, еще выше, туда, где жила хозяйка печенки. Ее дверь, как и все двери, была не того размера, но место рядом с ней, куда она, когда я буду проходить мимо, будет выставлять мешок с мусором, чтобы его забрала консьержка, – оно было как раз таким, как надо; разумеется, не считая узора. Я послушал и у ее двери – до меня донесся звук включенного телевизора. Походил вокруг пятачка, куда она будет класть мешок, разглядывая его под разными углами. Увидел, откуда буду спускаться по лестнице я, как раз когда будет открываться ее дверь. Теперь, стоя тут, я смог ее себе представить более подробно: ее похожие на проволоку волосы, обвязанные платком, ее спину, осанку, когда она наклонялась, то, как пальцы левой руки лежали у нее на пояснице и бедре. Мурашки поползли снова.

Мне оставалось лишь подняться на свой этаж. Я так и сделал. Встал перед собственной квартирой. Послушал у двери – ни звука. Обитатели ее, наверное, были на работе. Я попытался просветить дверь рентгеном – не для того, чтобы увидеть, что там внутри на самом деле, а чтобы спроецировать то, что будет: кухня открытой планировки с холодильником модели шестидесятых годов и ползучими растениями, деревянные полы, направо – ванная с трещиной, вокруг той – розово-серая штукатурка, вся в бороздках и складках, голубые и желтые мазки краски. Дальше – кусок стены без зеркала там, где у Дэвида Симпсона было зеркало, ванна с кранами побольше, постарее, окно, через которое влетает запах жарящейся печенки.

Я стоял, проецируя все это вовнутрь. Покалывание усилилось донельзя. Я стоял совершенно неподвижно – не хотел двигаться да и вряд ли смог бы, даже если бы захотел. Мурашки ползли от верха ног к плечам, добирались до самой шеи. Я стоял очень долго, чувствуя напряжение и спокойствие, чувствуя покалывание. Это было замечательное ощущение.

В конце концов где-то внизу со стуком закрылась дверь, выведя меня из этого состояния. Я слышал, как кто-то вышел и зашагал вниз по лестнице. Я переместился на край лестничной площадки; над ней был еще этаж, с двумя обычными дверьми и одной поменьше, запертой на висячий замок. Вероятно, тоже домики для выпуска котов, подумал я. Футах в семи справа от моей двери было окно; я прислонился к нему и, уткнувшись в стекло лбом, посмотрел во двор. Отсюда мне было видно, что крыша напротив плоская, не уступчатая. К тому же не красная. Всего на ней имелось три чердака для выпуска котов, футах в десяти друг от друга. Я представил себе, как там нежатся коты – в каждый конкретный момент пара-тройка котов, разбросанных по крышам, которые я сделаю уступчатыми, – нежатся, ленивые, черные на красном фоне.

Все, что мне требовалось, я повидал. Я крутнулся от окна и, нигде не задерживаясь, пошел прямо вниз, в парадное. Пройдя и через него, вышел прямиком на улицу. Нашел телефон и позвонил Назу.

– Успехи есть? – спросил он.

– Да, нашел.

– Превосходно. Где?

– В Брикстоне.

– В Брикстоне?

– Да. Мэдлин-Мэншенс, Брикстон. Позади такого как бы стадиона. Рядом с железнодорожным мостом.

– Найду на карте и перезвоню вам. Вы где сейчас?

– Иду домой. Через двадцать минут буду там.

Я пошел обратно к себе в квартиру. На автоответчике уже было сообщение, но, когда я его прослушал, думая, что это от Наза, оно оказалось от Грега. Я лег на сложенный диван-кровать и стал ждать. Наконец позвонил Наз.

– Здание находится в частном владении, – сказал он, – и сдается жильцам. Владелец – некий Эйдин Хусейн. Кроме этой, он управляет еще двумя недвижимостями в Лондоне.

– Так.

– Навести мне справки, не заинтересует ли его предложение насчет продажи этой собственности?

– Да. Купите его.

Он достался нам за три с половиной миллиона. Якобы по дешевке.

Мы наняли архитектора. Наняли дизайнера по интерьерам. Наняли ландшафтного дизайнера для двора. Наняли подрядчиков, которые наняли строителей, электриков и сантехников. У нас были прорабы и заместители прорабов, координаторы доставок и ответственные за координацию. Мы нашли исполнителей, реквизиторов и костюмеров, парикмахеров и гримеров. Наняли охранников. Уволили дизайнера по интерьерам и наняли другого. Наняли людей для осуществления связи между Назом и строителями, прорабами, ответственными, а также людей для выполнения поручений осуществителей связи, чтобы те лучше ее осуществляли.

Теперь, когда я оцениваю события, как говорится, задним умом, в голову приходит, что Наз, вероятно, мог все это организовать более эффективно. Он мог выбрать одно место, начать с одной конкретной точки и двигаться оттуда в логической последовательности: в хронологическом порядке, по прямой, отрезок за отрезком. Вместо этого он придерживался беспорядочного подхода: все возникало сразу, но в промежутках оставались огромные дыры, что создавало новые проблемы слаженности и совместимости, которые, в свою очередь, требовали дальнейшего руководства, дальнейшего координирования.

– С окнами на четвертом этаже проблема, – сказал мне Наз однажды, через несколько недель после начала работ.

– Я думал, все окна уже закончены.

– Да, но теперь окна в основной квартире четвертого этажа придется снова вынимать, чтобы поднять туда рояль.

В другой раз мы сообразили, что слишком рано довели до готовности двор: по нему придется ездить грузовикам, когда они будут вывозить из здания хлам, и усилия ландшафтного дизайнера пойдут насмарку.

– Как мы об этом не подумали? – спросил я Наза.