Дженни Даунхэм - Пока я жива (Before I Die)

Так оно и есть. Кровать под бархатным балдахином занимает почти всю комнату. Она высокая и старомодная. – У нас частенько останавливаются новобрачные, – поясняет женщина. – С ума сойти! – ворчит Зои.

Так странно снова очутиться в солнечной комнате, где я просыпалась каждое лето. Двухъярусных кроватей больше нет-вместо них стоит столик с чайником и чашками. Но арочное окно выглядит как раньше, и вдоль стены вытянулся все тот же гардероб. – Располагайтесь, – говорит хозяйка.

Зои сбрасывает туфли и залезает на кровать. – Этот номер стоит семьдесят фунтов! – замечает она. – У тебя хотя бы есть деньги? – Мне просто хотелось взглянуть. – Ты с ума сошла?

Я забираюсь рядом с ней на кровать: – Нет, хотя то, что я хочу сказать, может показаться глупостью.

Зои приподнимается на локте и бросает на меня подозрительный взгляд: – Ну,давай рассказывай.

И я рассказываю ей о том лете, когда мы приехали сюда в последний раз. Мама с папой ссорились чаще обычного. Я рассказываю, как однажды мама отказалась завтракать, заявив, что видеть не может сосиски с консервированными помидорами и дешевле было бы поехать в Бенидорм. – Поезжай, – ответил папа. – Как доберешься, пошли нам открытку.

Мама взяла меня за руку, и мы поднялись в номер. – Давай спрячемся от них, – предложила она. – Правда будет здорово?

Я была счастлива. Она оставила Кэла с папой. И выбрала меня.

Мы спрятались в шкафу. – Здесь нас никто не найдет, – пояснила мама.

Так и вышло. Хотя едва ли нас вообще кто-то искал. Мы просидели в шкафу целую вечность. Наконец мама вылезла, взяла из сумки ручку, вернулась и аккуратно написала свое имя на двери шкафа изнутри. Потом протянула ручку мне, и я написала рядом свое. – Вот, – произнесла мама, – даже если никогда не вернемся, мы останемся здесь навсегда.

Зои с недоумением смотрит на меня: – И это все? Конец? – Да. – Вы с мамой написали имена в шкафу и мы тащились за сорок миль, чтобы ты мне об этом рассказала? – Зои, каждые несколько лет мы исчезаем. Наши клетки обновляются. С тех пор, как мы жили в этой комнате, от меня прежней ничего не осталось. Когда я писала здесь свое имя, я была другой. Здоровой.

Зои садится на кровати. Она в ярости. – И ты решила, что если надписи на месте, ты выздоровеешь как по волшебству? А если их нет, тогда что? Ты разве не слышала, что сказала хозяйка: они сделали ремонт.

Мне не нравится, что Зои на меня кричит. – Ты не могла бы заглянуть в шкаф и проверить? – Нет. Ты заставила меня сюда приехать, хотя мне этого совсем не хотелось. Мне и так фигово, а тут еще ты со своим дурацким шкафом! С тобой чокнуться можно. – С чего ты так разозлилась?

Она слезает с кровати: – Я ухожу. У меня голова кругом от того, что ты все время ищешь знаки. – Она поднимает с пола куртку и распахивает дверь. – Ты все время говоришь только о себе, как будто ты единственный человек на планете, у кого есть проблемы. Мы все в одном положении. Рождаемся, едим, срем, умираем. Вот так!

От ее крика я растерялась: – Что с тобой? – А с тобой что? – вопит Зои. – Со мной ничего-кроме очевидного. – Тогда и со мной тоже. – Неправда. Посмотри на себя. – Посмотрела, и что? Как я выгляжу? – Ты грустная.

Зои застывает у двери: – Грустная?

Зловещая тишина. Я замечаю, что обои за плечом Зои чуть-чуть порваны. Я вижу отпечатки пальцев на выключателе. Где-то внизу открывается и закрывается дверь. Зои поворачивается ко мне, и я осознаю, что жизнь состоит из мгновений и каждое приближает нас к концу.

Наконец Зои утомленно и глухо признается: – Я беременна. – О боже! – Я не хотела тебе говорить. – Ты уверена?

Она опускается на стул у двери: – Я прошла два теста. – Ты ничего не напутала? – Если второе окошечко окрашивается розовым и не меняет цвет, значит, ты беременна. Я проверила дважды. – О боже! – Ну что ты заладила? – А Скотт знает?

Она кивает: – В тот день я не нашла его в супермаркете, все выходные он не отвечал на мои звонки, так что вчера я пришла к нему домой и все рассказала. Он меня ненавидит. Видела бы ты его лицо. – А что? – У него на лице читалось, что я идиотка. Что он не понимает, как я могла быть такой дурой. У него уже другая. Те девицы были правы.

Мне хочется подойти и погладить Зои по плечу, по жесткой ссутуленной спину. Но я сдерживаюсь. Едва ли Зои это понравится. – Что ты будешь делать?

Она пожимает плечами, и я вижу, как она напугана. Она похожа на двенадцатилетнюю девочку. На ребенка в лодке, который плывет к бескрайнему морю без пищи и компаса. – Рожай. – Это даже не смешно. – Я и не думала шутить. Рожай. Почему бы и нет? – Я не хочу рожать из-за тебя!

Могу поклясться, эта мысль уже не раз приходила ей в голову. – Тогда избавься от него.

Зои издает еле слышный стон, откидывает голову на стену и в отчаянии поднимает глаза на потолок. – Я на четвертом месяце, – признается она. – Тебе не кажется, что слишком поздно? Неужели ты думаешь, что мне разрешат сделать аборт? – Зои вытирает рукавом выступившие слезы. – Я идиотка! Как я умудрилась свалять такого дурака? Мама вот-вот догадается. Надо было тут же пойти в аптеку и купить противозачаточную таблетку, которую пьют не «до», а «после». И зачем я только встретила Скотта!

Я не знаю, что ей сказать. Не знаю даже, услышит ли она меня, если я найду какие-то слова. Зои сидит на стуле у двери, но кажется, будто она за сотни миль от меня. – Я просто хочу, чтобы ничего не было, – сокрушается Зои и переводит взгляд на меня.-Ты меня ненавидишь? – Нет. – А если я избавлюсь от ребенка, ты меня будешь ненавидеть?

Наверно. – Я заварю чаю, – отвечаю я.

На блюде лежат песочное печенье, пакетики с сахаром и молоком. Комната и правда очень уютная, пока чайник вскипит, я смотрю в окно. Двое мальчишек играют на набережной в футбол. Идет дождь, и мальчики подняли капюшоны. Не представляю, как они ухитряются различить мяч. Мы с Зои только что были там, на ледяном ветру. Я держала Зои за руку. – Из порта корабли каждый день отправляются в круиз, – сообщаю я Зои.-Может, они плывут в дальние теплые края. – Я лягу поспать, – отвечает Зои. – Разбуди меня, когда закончишь.

Но она не поднимается со стула и не закрывает глаза.

Мимо окна проходит семья. Папа толкает перед собой коляску; девчушка в розовом блестящем плащике крепко держится за мамину руку под дождем. Девочка промокла и, наверно, замерзла, но она знает, что скоро вернется домой, обсохнет и согреется. Выпьет теплое молоко. Посмотрит детскую передачу. Наверно, съест печенье и пораньше отправится спать.

Интересно, как ее зовут? Рози? Эмбер? Мне кажется, в ее имени должен быть цвет. Скарлет?

Я не собиралась этого делать. Даже и не думала. Просто пересекла комнату, подошла к шкафу и открыла дверь. Нечаянно задела вешалки, и они забренчали. В нос мне ударил запах сырой древесины. – Они там? – интересуется Зои.