Евгений Павлов - Мракан-сити

— Вы предполагаете, из-за чего? — не удержался Уолтер.

— Вероятно, от рождения их не имел, а вложить было некому, ибо…

— Что?

У Эдварда изменилась мимика, надулись губы, выражение лика стало более чопорным.

— Слышал такую мрачную историю, но никогда серьезно не брал в голову, да и вспомнил только сейчас. Говорили, что его старший брат, который исчез в ночь, когда Фредди определили в приют, убил его отца. То есть, убил их родного отца.

— Серьезно?

— Не повезло человеку в жизни… точнее, не повезло тем, кому посчастливилось оказаться на его жизненном пути. Вам и так должно быть все предельно ясно.

— Мне понятно — кивнул Уолтер, — Понятно…

Что натворил Фредди — он не рассказал, а прокурор Блум спрашивать два раза не стал. Они друг друга поняли, и настал end беседе.

Голова проснувшегося Дэвида трещала, как и каждая дважды ушибленная часть тела (он же немерено раз поскользнулся на собственном рефлекторном извержении, что в переводе с народного — «рвота»).

«Кто-нибудь составит для меня список лучших рецептов от похмелья? Или мне предстоит мучиться до самого вечера?»

Две минуты ушло на то, чтобы Дэвид понял, где находится.

«Господи, я сгорю от стыда, если узнаю, что меня кто-то видел».

Еще три — узнать кабинет Фернока.

«Если он меня все еще не убил, это не значит, что я буду жить».

И четыре минуты, чтобы вспомнить, что сталось с жетоном полицейского.

«Подамся в прозаики. Там хоть что-то заработать можно пером, а то стихов никому не нужно, только свое самолюбие тешишь, да в расходы входишь — пустяшное это занятие поэзия, баловство одно. Напишу книгу, назову «Как Просрать Работу». Если не будет дотягивать до уровня художественного произведения, то получится, скорее, что-то вроде энциклопедии. Так и прославлюсь».

Вдруг вошел хозяин. Дэвид обернулся.

— Блевонтину свою, надеюсь, уберешь, или мне скажешь взять швабру?

Лейтенант посмотрел на него сначала суровым взглядом, а потом более сдержанно. Блейк чувствовал, что сильно насолил ему, явно перебрав вчера.

— Прости. Со мной такое бывает. Я просто…

Фернок неожиданно прервал словоизлияния противоречивого алкаша-запойщика.

— Ладно, не оправдывайся!

(Уже не совсем экс) офицер закрыл глаза, напряг скулы, стиснул губы и кардинально изменился в лице.

— Почему?

Ответ не заставил себя долго ждать:

— Бесполезно! Я через стены уже почти научился смотреть, а тебя каждый видит насквозь! Даже слепые…

Блейк сконцентрировал внимание на метаморфозах в голосе Фернока, в котором упорное раздражение боролось с пробивающейся наружу добротой.

— Я бы поспорил…

— Было бы глупо.

Затем пришла очередь главного вопроса, к которому Дэвид готовился, пока отлеживал бок.

— Скажи, а что со мной будет?

— ?

— Ты мне ничего плохого делать не будешь? Брать деньги с меня…

— Надо бы! Знал бы ты, сколько я отвалил соседям за то, чтоб тебя выпустили! — секундой позже Фернок резюмировал, — Но так, как основной причина твоего депрессивного настроения, вроде, является наш конфликт, то замнем. Отделаешься мытьем полов…

— И все? А денег требовать не будешь?

От глупого любопытства и навязчивости запойщика Фернока, как подменило:

— С тебя-то?

Виноватый заткнулся.

— Дурак ты, и уши холодные! Лучше ищи в своих богатых сновидениях вразумление!

«Ладно» — подумал Блейк.

Уолтер Бёрк медленно, но верно достигал своей цели. Сегодня полисмен встретился с другим человеком, знающем о послужном списке прокурора. Это — бывший коллега Кригера Стивен Страм — опытный юрист, преподаватель экономики и заместитель ректора экономического университета. Три в одном.

— Что можете сказать по поводу этого человека? — Бёрк кинул фотографический снимок на стол.

Еще пока молодой, но неспособный похвастаться хорошим зрением, господин Страм внимательно посмотрел на изображенного на снимке человека. Чтобы определиться с ответом, ему пришлось взять двухминутный перерывик. То ли память подводила, то ли подыскивал нужные слова…

— Знаю его…

Бёрк наступал:

— Что о нем скажете?

— Ничего хорошего — юрист скрестил пальцы, — Народ работал в атмосфере постоянной нервотрепки из-за этой сволочи.

Офицер узнал, что «нечистик» подгадил мистеру Блуму, подпортил жизнь мистеру Страму, и, возможно, насолил еще многим другим. Для лучшего прояснения ситуации он регулярно спрашивал, уточнял, узнавал и также не забывал делиться собственными впечатлениями.

— Простите, ничего не понял. Что произошло? Какой-то инцидент?

— Инцидент… — Страм выдавил из себя поддельную усмешку для усиления негативного окраса собственных громких высказываний насчет «кристально-чистого» окружного прокурора, — Не то слово. Уволили многих. Хотя я явно приуменьшаю…

— А без преуменьшения?

— Отстранили почти всех рабочих, позже на эти же должности взяли новых, менее компетентных. И все из-за придурка Кригера.

— Вы не знаете, из-за чего он так распорядился?

— Тут прослеживался личный интерес господина обвинителя. Вы же понимаете, надеюсь, что большинство подобных Кригеру счастливцев честны лишь на словах, а по сути каждый пытается отстоять свое, махая рукой на справедливость. Из-за него мне пришлось перестраивать весь свой бизнес, пересоздавать. Понимаете? Эти заморочки стоили мне самого дорогого — времени.

— Сколько потратили?

— Два года, мать его! — Страм так взбесился, что, чудилось, его уже не остановить: скинув со стола все предметы, включая настольную лампу, он закричал еще раз, — Аморала надо привлечь за открытое использование должностных полномочий вопреки простой человеческой справедливости!

— Ясно. Очень тонкий и, к сожалению, действенный способ… — сказал Бёрк, узнав от бывших приятелей прокурора достаточно для составления вывода — в департаменте «чужой».

— Поговорить надо — Бёрк еще раз подошел к лейтенанту. Он боялся предпринимать что-то радикальное, тем более беспокоить Фернока, которого несколькими часами ранее подозревал в сотрудничестве с «оборотнем».

Со страхами приходилось бороться…

— Почему не к Пэксвеллу, а сразу ко мне? Я что тебе, служба спасения?

Уолтер предполагал услышать нечто подобное. Посему ответы были приготовлены заранее.

— Пэксвелл доверяет ему. Не хочу травмировать…

— А что такое с ним, что ему может навредить известие о лживости этого ботана? — молчание Уолтера поднапрягло лейтенанта, — Старость — не радость? Волк превратился в овечку?

— Прошу воздержаться от оскорблений…

— Так уж и быть. Только не здесь… — Фернок быстренько вытащил из правого кармана ключи, и они вышли на улицу.