Чарльз Буковски - Возмездие обреченных: без иллюстр.

— Слышал. Но на сцене он хорош. А меня только это должно волновать!

— Я коку не потребляю, Джо.

— Да мне плевать, что ты потребляешь! Меня волнует то, что ты делаешь! Твое имя на афишах у входа — а за столиками никого нет!

— Блядь! Ты что, не слышал? Это рецессия, Джо!

— И умоляю, Мэнни, хватит этих шуток про рецессию! Ты утомляешь людей! Они приходят посмеяться! И если они не возвращаются, значит, что-то не так, Мэнни!

Мэнни приложился к бутылке, потом повернулся и посмотрел Джо в лицо.

— Знаешь, что я хочу тебе сказать. Посмотри на свой кордебалет. Ты держишь одних и тех же телок в одних и тех же костюмах по три-четыре сезона! У них уже сиськи висят до колен, а жопы выросли больше, чем наш национальный долг! Она… они все прожженные бляди! «Лебеди», блядь! Назови их «Лишайные вороны»! Никто не хочет смотреть, как кучка больных проституток в такт дергают ногами!

— Мы не можем заказать новые костюмы, Мэнни. Ты знаешь, сколько это стоит?

— Ну, тогда хотя бы обнови старые.

— Мэнни, костюмы — это не проблема. Ты — наша проблема. Или ты работаешь, или уходишь. Я приглашу Бенни Блю с его ебаными «Пузырями».

— Работаешь? Что значит — работаешь?

— Не цепляйся к словам. Я хочу, чтобы ты взбодрился и выбрался из мрака. И знай: я не могу подставлять свою жопу, защищая твою.

— Спасибо, Джо.

— Надеюсь, ты в курсе, у Джины рак груди. Меня заебали больничные счета.

— Я в курсе…

Мэнни протянул Джо бутылку.

— Глотни водки.

— Спасибо…

Джо отхлебнул.

— Слушай, Мэнни, ну, а как ты вчера метнул кости?

— Ты не поверишь, я срубил полторы косых.

— Здорово! Только знаешь, Мэнни…

— Да?

— Придержи их у себя в кармане.

Джо встал и направился к двери.

— Эх-ма, думал, ногу подвернул, а оказалось — обе переломал, да еще ключицу в придачу, — проворчал Джо.

— Как насчет малоберцовой кости?

— Можно, до кучи.

Мэнни остался один на один со своим отражением в зеркале и сосредоточился на пинте водки. Со сцены доносился мужской голос, распевавший сопливо-сентиментальную любовную балладу. Вот таким пидорам никогда не отказывают, думал Мэнни. Бабам нравится их блеянье, мужики их терпят, потому что считают себя лучше. Этого певца Мэнни знал. Выкидыш из колледжа Пасадены с бакенбардами до самых мудей. Этот пидор потреблял ванильный эль и развлекался на игорных автоматах вместе со своими бабушками. Шику в нем было не больше, чем в кошачьей жопе.

В дверь снова постучали.

— Твой выход, Мэнни…

Мэнни основательно приложился к бутылке, посмотрел в зеркало и высунул язык. Язык был серый с белым налетом. Мэнии сплюнул.

На сцене стояла жара, горел яркий свет. Мэнни обвел взглядом гостиную. За столиками сидело пять или шесть пар. А всего было 26 столов. Посетители выглядели слишком угрюмыми. Между собой они не разговаривали и практически не двигались. Только поднимали и опускали свои стаканы, да заказывали еще выпить.

Ну что ж, приветствую вас… друзья мои, — начал Мэнни. — Вы знаете, в принципе, между мной и Джонни Карсоном большой разницы нет. Просто Джонни каждый вечер одевает новый костюм. Дважды в одном костюме вы его не увидите. Интересно, что он делает со всеми этими костюмами? Одно я могу сказать наверняка: он не отдает их Эду Макмахону…

Мэнни основательно приложился к бутылке, посмотрел в зеркало и высунул язык. Язык был серый с белым налетом. Мэнни сплюнул.

Тишина.

— Макмахон слишком высокого мнения о себе, чтобы влезть в штаны Карсона. Знаете об этом? Похоже, знаете. Да, это не очень смешно. Но я люблю не спеша подводить слушателей к пониманию моего юмора, можно сказать, подкрадываться…

— Будем надеяться, к рассвету ты подползешь! — выкрикнул здоровенный пьяный жлобина с заднего столика.

Мэнни вгляделся в темноту гостиной, откуда последовала реплика.

— А, я вижу тебя, мой язвительный друг. Трудно не заметить такой громадный пердак! Слушай, если тебе в заднее сопло вбить статую королевы Марии, то там еще останется место для Восточного плаца.

— Ты, урод безмозглый! — заорал в ответ пьяный верзила. — Не умеешь языком трепать, так, может, хоть чечетку сбацаешь?

— Я… — начал было Мэнии.

— Или вообще испарись лучше! — выкрикнули с другого столика.

Мэнни подождал, пока они угомонятся.

— Я вас понимаю, вы в задрочке, ваши бабы спят с арабами, а вам пришлось продать свои «фольксвагены», чтобы рассчитаться по закладной, но я хочу рассмешить вас, несмотря ни на что.

— Так давай, смеши, хуесос жидовский! — выкрикнул верзила.

— Благодарю за напоминание, — едва слышно проговорил Мэнни. — Если вы закончили ерошить лобки ваших соседок, я, пожалуй, начну свое выступление.

— Поторопись. Уже светает!

— Окей. Слышали про солдата-сверхсрочника, который заказал себе по почте черную шлюху?

— Слыхали такое!

— А про большой сюрприз от Нэнси для президента Рейгана ?

— Прошлой ночью рассказывал!

— Так ты и вчера здесь был?

— Был.

— Значит, ты такой же кретин, как и я. Только есть небольшая разница — мне за это платят.

— Я и завтра приду, но если ты все еще будешь здесь, тогда уже мне должны будут заплатить!

Раздались аплодисменты. Мэнни выдержал паузу.

— Ты, жидовская морда, это не смешно! Никто не может так разговаривать с моей женщиной!

— Знаете, что рознит вас с трупами на кладбище? Они лежат, а вы — сидите, — сказал он почти нежно.

— А знаешь, в чем разница между кладбищем и твоим представлением? Там за вход платить не надо!

Cмех. Мэнни проигнорировал.

— Откуда вы такие взялись? Из матки или, может, из чего-нибудь более странного?

— Мы-то из матки! А вот ты откуда вывалился?

Мэнни вытащил из стойки микрофон и уселся на край сцены, свесив ноги вниз. Вытянув из кармана бутылку с остатками водки; он осушил ее и отбросил в сторону.

— Народ, а вы мне нравитесь. В вас говна больше, чем во всех сортирах мира. Знаете, раньше я выступал с Ленни Брюсом.

— То-то он кони двинул от передозировки!

— А вы, милые дамы? Откуда вы такие взялись? У меня такое ощущение, что вас привезли из Музея восковых фигур. Слушайте, вам не нужны свечки для ваших слипшихся дырок?

— Ты, жидовская морда, это не смешно! Никто не может так разговаривать с моей женщиной!

Это был пьяный верзила. Он стал подниматься из-за стола. Его размеры потрясали. Словно приливная волна, гора плоти ринулась на Мэнни. Комик оцепенел.