Майкл Тернер - Порнографическая поэма (The Pornographer`s Poem)

Было уже без пяти десять, когда младенец просунул в дверь голову и сказал:

— Мы сейчас открываемся — готовы?

Мы кивнули. Сразу же заиграла музыка. Она была оглушительной. Мы даже не услышали, как захлопнулась дверь. Теперь мы были втроем: я, Робин и образ Дотти Рагнарссон.

— Макс хоть видел фильм? — крикнул я в ухо Робину.

— Не-а, — заорал он в ответ, — не проявил интереса.

Трудно было в это поверить.

— Странно, — прокричал я, — по его виду кажется, что он без ума от таких вещей.

— Все, что Макс хотел узнать, — ответил Робин, — есть ли там мальчики. Когда я сказал, что нет, он ответил: «Плохо!» Может быть, в следующий раз мы поднимем эту тему.

Я согласился — только чтобы приободрить Робина. Парень выглядел как в воду опущенный.

Вошедшие посетители имели на редкость цивильный вид. Робин говорил мне, что здесь будут психи всех сортов, но ничего подобного. Публика была поразительно нормальной. Консервативно одетые, вежливые, сдержанные. В общем, разочаровывающая картина по сравнению с тем, что я нарисовал в своем воображении.

Я спросил об этом младенца, когда мы по окончании работы собрались в офисе и нюхали кокс. Он рассказал мне, что Максова клиентура сильно изменилась за последний год. С новыми, по его словам, было гораздо приятнее и проще работать. Я вполне понимал его. Младенец втянул в себя очередную дорожку. Я последовал его примеру, после чего повернулся к Робину и Максу. Макс на время выпустил изо рта хуй Робина, чтобы объяснить мне, что сейчас в клуб приходят в основном просто богатые уебки, вуайеристы, ищущие острых ощущений. Он сказал, что, по его расчетам, у него есть еще примерно год для работы на этом месте, прежде чем к нему начнут придираться копы. После этого придется куда-нибудь свалить и начинать все заново на новом месте. При этих словах Робин спустил на его красное платье.

Наши с Робином дела быстро пошли в гору. Каждый показ приносил новые заказы, и их становилось все больше. В общем, все оказалось так, как и предсказывал Робин. Однажды мы умудрились в течение дня показать фильм в пяти разных местах. Впрочем, обычно каждый показ повторялся пять или больше раз, поскольку зрители, посмотрев фильм, хотели смотреть еще и еще, пока не надоест. Не могу передать, насколько скучно все это было для меня самого. Единственным интересом в этом деле для меня были деньги. За месяц мы с Робином заработали каждый по три тысячи.

— Что вы сделали с этими деньгами?

— Спрятал.

— Где?

— Я зарыл их в землю в жестянке.

— Где вы зарыли их?

— Около железной дороги, под кустом черной смородины.

— Вы действовали исходя из предположения, что молния не ударяет в одно место дважды?

— Вы правы.

— А Робин? Как он распорядился своей долей?

— В основном пропустил через нос.

Как я уже говорил, мой первый самостоятельный показ состоялся в доме коллекционера произведений искусства. Он жил на Норт-шор, по соседству с фешенебельным отелем под названием «Бритиш пропертик». В общем, местечко типа Шогнесси.

С первой получки Робин купил мне пару панталон типа тех, в которых я был у Макса, но еще более тугих. Он настоял на том, чтобы я ходил в них на все показы, выставив гениталии.

— Мы должны бросить вызов, — сказал он.

Он научил меня, как все время поддерживать половой член в состоянии полуэрекции. Забавный трюк.

Кроме того, Робин заставлял меня носить рубашку типа гондольерской.

— Прекрасно, — заявил он, когда я надел ее в магазине. — Очень удачно подчеркивает твою грудь.

— Скорее уж мои вены, — пожаловался я, с трудом опуская руки. В качестве компромиссного решения мы купили точно такую же, но на размер больше.

Наконец дошла очередь и до моих волос.

— Я думаю, надо подстричь коротко, — произнес Робин, усаживая меня перед зеркалом и доставая пульверизатор. — Короткий ежик.

Я стал отказываться.

— У мамы возникнут подозрения, если я явлюсь ночью без волос, — сказал я. — Как я объясню ей это? Она отлично знает моего парикмахера.

Но приятель настаивал.

— Нам нужно что-нибудь свеженькое, чтобы твой имидж приобрел законченность, — промолвил он, лязгая ножницами.