Виктор Мельников - Разносчик порнографии

Хотя бы потому, надо заметить, что Паша нашёл общий язык с Владимиром Евгеньевичем, Анатолием Николаевичем и даже с Петренко А. А., который лично его пригласил на рыбалку.

Александру это не понравилось.

Я сказал:

– Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Мне кажется, что Паша хороший парень. Ты бы отказался, если тебя пригласили?

– Прислуживать тошно!

– А он не пытается этого делать. У него так складываются обстоятельства.

Александр не ответил. Его порой излишняя жёсткость вредила ему самому. Я это подметил, не упустил из виду. Но именно в жёсткости характера заключалась правдивая суть моего напарника. Она распространялась на друзей и покупателей; Виолетта, наверное, тоже оценила характер мужа в полной мере, когда с ним сошлась. Мент остаётся ментом всегда. Если он настоящий! (До меня дошли слухи, во время спора Александр ударил по лицу командира роты ППС, влепил «леща», обозвав взяточником! И сделал это на глазах подчинённых командира. За что и был уволен из рядов МВД.)

Беда не приходит одна. Она приходит с ревизией. А ревизия – это инструмент контроля. Кому-нибудь нравится, когда тебя контролируют? Вряд ли. Кому это надо? Тому, кто назначает ревизию. И кто в ней не участвует. То есть – владельцу магазина.

В шесть вечера магазин для покупателей закрыли.

Фастфуд провёл планёрку. Как положено, во-первых, отсчитал Владимира Евгеньевича, хотя результаты ревизии пока были неизвестны. И отсчитал так, что тот съёжился, ссутулился. Я заметил, как на его голове самыми длинными волосами стали брови. Владимир Евгеньевич весь сник. Анатолий Николаевич предчувствовал, видимо, плохой результат. Во-вторых, всех остальных собравшихся обвинил в том, что никто не готовится к ревизии.

– Всем похуй?

Тишина.

Правильно, ни одна ревизия никогда не проходит, чтобы всё было хорошо, известно. Всегда чего-то не хватает. То ли товара, то ли внимания, когда считаешь товар, то ли мозгов, кто сводит ревизию. А может, чего-то другого.

– Желание пристрелить кого-нибудь у меня возникает всегда. Но под рукой нет автомата, – сказал Александр. Видно, он нервничал. – Я быстро отхожу, правда.

Планёрка закончилась.

Бухгалтерские работники спустились в торговый зал. Главный бухгалтер заметила Александра, сказала:

– Пошли, дорогой!

Я видел, Александр не собирался делать ревизию в паре именно с Александрой Александровной. Заметив её, он попытался скрыться за холодильниками, но не успел. Попался.

Алёнка получила в напарники Владимира Евгеньевича. Его занудство, я знал, раздражало её.

Мне досталась Инна Эдуардовна. Она подошла, сказала:

– Виталий Иванович, готов?

– Всегда готов.

– Тогда поехали!

Мне повезло.

Начали с крупного товара. Я проходил между рядов, диктовал по ценнику наименования товара, Инна Эдуардовна делала пометки в ревизионной накладной.

Некоторый товар отсутствовал на витрине. Я не понимал, почему он в накладной есть, а на витрине его нет.

– Пошли в склад, – предложила Инна Эдуардовна. – Что у нас там?..

В складе бездельничали Володя, Селиванов и Андрей – тот самый, кто болел, когда я устроился грузчиком.

– Андрюша, найди-ка нам газовые печи «Hansa». Они почему-то не представлены на витрине.

Это был косяк! Я показал Андрею кулак. Товар из склада должен выставляться в торговый зал весь, если имелось свободное место. А оно имелось!

Склад небольшой. Печки были заставлены другим товаром. Андрей полез через стиральные машины. И завалил на себя рядом сложенные сплит-системы. Это были «головы», как мы их называли, внутренние блоки. Одна из коробок упала Андрею на руку, он взвыл!

Всё обошлось лёгким ушибом.

– Уйди, – сказал Володя. И полез сам. – Человек-невезение!

Действительно, Андрей мутил. Был невезучим и, мягко выражаясь, пустоголовым. Часто филонил. Его никогда не штрафовали. Александре Александровне он приходился каким-то родственником. Но не близким. А дальним. По всей вероятности, поэтому Фастфуд и близко не подпускал его к продажам, держал техником выдачи. Андрей в свою очередь мечтал стать продавцом-консультантом. Но его не увольняли, сохраняли в коллективе только из-за родственных связей.

Газовые печи нашлись.

Затем мы посчитали холодильники и микроволновые печи. Какого-то товара не было ни на витрине, ни в складе.

Перешли к посуде.

На мелком товаре было много пересортицы, а это приравнивалось к недостаче.

Ближе к полуночи, когда выяснилось, что недостача огромна, Александра Александровна собрала весь коллектив вокруг себя, сказала:

– Будем пересчитывать заново. Все остаёмся до утра.

Прокатилась лёгкая волна недовольства. Александр, по-видимому, искал глазами автомат, где бы взять, чтобы сделать несколько коротких очередей.

И понеслось всё заново! С одной лишь оговоркой, что бухгалтерия и Фастфуд свалили домой. А нас всех вместе с Владимиром Евгеньевичем оставили до утра…

– Андрюша никому не нужен? – спросила Александра Александровна. – Я его забираю с собой. Я на машине, нам по пути…

Ревизия продолжалась. Пересчитывали ещё два раза.

Светало. Я уснул в складе, лёг на бумажные коробки из-под холодильников.

В девять магазин открылся, началась торговля. Как будто ревизии и не было! Многие клевали носами. Кофе не помогало!

В течение дня с некоторыми покупателями я вступал в пререкания, всё раздражало. Не удивительно, почему Александр мечтал об автомате Калашникова. Несколько очередей в воздух решили бы многие наши проблемы.

Ближе к обеду стали известны результаты ревизии. Недостача (в неё входила и пересортица) составила около полумиллиона рублей.

– Эти деньги высчитают с зарплаты. Петренко никогда не бывает в убытке, – сказал Александр.

– Но откуда такая сумма? – спросил я. – Никто не ворует, как я вижу. В магазине есть охрана, есть видеокамеры.

– А ты уверен, что нам говорят правду? Есть ещё «блатные покупатели», менты или прокурорские работники, которым товар бесплатно отдаётся, не замечал?.. Не факт, что за них платим мы.

– Не знаю…

– Делай выводы, Виталий Иванович.

Не доверяй и не доверяйся, чтобы после не жалеть. Но я был настолько измотан за эти двое суток, что оставался спокойным. А спокойствие – это величайшее проявление силы!

– Сколько с нас высчитают?

– Раздели сумму недостачи на весь коллектив магазина.

Я прикинул в уме… тридцать человек…

– Каждый месяц у вас так?

– Впервые. Прошлые ревизии по карману не били.

Вечером, на планёрке, Фастфуд сказал, что эту недостачу раскинут на два месяца.

От этого легче не стало. Захотелось выпить водки.

По дороге домой я забрёл в бар, выпил несколько рюмок. Бармену отсчитал сумму, которую он назвал, положил на стол. Я оставался сидеть за барной стойкой и смотрел на деньги, которые бармен ещё не забрал в кассу. И мне показалось, что деньги похожи на туалетную бумагу. Чем больше её у тебя в руках, тем чище жопа. Сколько же нас засранцев!