Кристофер Ишервуд - Одинокий мужчина

Джордж в ужасе от своей реакции, потому что это совсем не игра, он в самом деле вышел из себя, и позже ему до тошноты было стыдно. Вместе с тем он уверен, что такой реакции дети от него и добивались. Если он прекратит изображать монстра, им придется придумать что-то еще. Вопрос — он это в шутку, или всерьез — их не занимает. Джордж вообще их интересует только как персонаж для игр. Следовательно, это исключительно его проблема. И лишь ему было стыдно за попытку подкупить эту банду леденцами, когда, вместо благодарности, мальчишки встретили его недоуменно-любопытными взглядами — может быть, им впервые в жизни выпал реальный повод презирать взрослого.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ Раскин совсем распоясался. «Вкус есть единственная мораль!», вопиет он, тыча в Джорджа пальцем. Это становится утомительным, и Джордж закрывает книгу, обрывая его на полуслове. Все еще сидя на толчке, Джордж выглядывает в окно.

Тихое утро. Почти все дети в школе; до Рождественских каникул еще две недели. (Мысль о Рождестве наполняет его отчаяньем. Может, рвануть на неделю в Мехико, может, что-нибудь выкинуть, напиваясь вдрызг в каждом баре? Никогда и никуда ты не рванешь, с холодной тоской обрывает его внутренний голос.)

А вот и Бенни с молотком в руке. Рыщет по заполненным хламом мусорным бакам, заранее выставленным вдоль тротуара. Извлекает сломанные напольные весы, и, пока Джордж наблюдает, с азартными воплями колотит по ним молотком, воображая себе, что это его добыча кричит и корчится от боли. И при всем при этом гордая своим потомством мамаша Странк, с отвращением передернув плечами, осмелилась спрашивать у Джима, как ему не противно прикасаться к безвредным ужатам!

Появившаяся на крыльце миссис Странк застает Бенни за изучением истерзанных внутренностей бывших весов.

— Положи их обратно, — нараспев выговаривает она. — Брось в бак! Сейчас же! Бросай! В бак!

Ее голос натренирован никогда не кричать на детей. Она перечитала все книжки по психологии и знает, что сейчас Бенни, как и должно быть, переживает Фазу Агрессивности; и это нормально, это ему на пользу. Она знает, что ее слышит вся улица, и это тоже нормально, потому что это Материнский час. Поэтому, когда Бенни соизволяет наконец зашвырнуть обломки весов обратно в бак, она с нежным напевом:

— У-у-мница! — Удаляется в дом.

А Бенни присоединяется к троим малышам, двум мальчикам и девочке, азартно копающим ямку на границе владений Странков и Гарфинов. Фасады их домов выходят прямо на улицу, в отличие от задвинутой в угол берлоги Джорджа.

Процесс копания ям под огромным эвкалиптом Бенни берет под свой контроль, скинув ветровку на руки сестре. Поплевав на ладони, он берется за лопату. Он мнит себя искателем сокровищ — наверняка нечто похожее видел недавно по телевизору. Малышня всегда подражает увиденному, а едва научится говорить, и услышанному. Первым делом, рекламным слоганам, чему же еще?

Один из младших, возможно наскучив активностью старшего в той же степени, в какой скаут-лидерство мистера Странка достает самого Бенни, удаляется пострелять из карбонного ружья. Джордж как-то пытался втолковать миссис Странк, что эта пальба сведет его с ума, но мать не желает мешать естественным шалостям. Фальшиво улыбаясь, она заявляет, что вообще не замечает шума до тех пор, пока деткам хорошо .

Материнский час заканчивается, когда старшие дети возвращаются из школы. Едва они оказываются дома, смешанная до того компания моментально распадается. Будущим мужчинам не терпится поиграть в мяч. С громкими резкими выкриками они гоняют, отбивают, передают друг другу мяч с самоуверенной грацией. Когда мяч залетает во двор, они без малейшего смущения топчут клумбы и декоративные горки. Рискнувшей проехать по улице машине положено застыть на месте, пока игроки не освободят путь; дети знают свои права. Благоразумные матери держат малышей подальше от беды. А девчонки на крыльце, хихикая, не сводят с парней глаз. Чтобы привлечь их внимание, они придумывают всякие глупости. Например, сестры Коди обмахивают веером своего древнего пуделя, словно плывущую в лодке по Нилу Клеопатру. Но даже признанные приятели их не замечают — не тот час. Так что завязывает пуделю бантики с ними один лишь изнеженный сынок здешнего врача.

Наконец возвращаются с работы мужчины, и это их час. Игры в мяч прекращаются. Потому что нервы мистера Странка на пределе после многочасовых переговоров с богатой безмозглой вдовой, которой он пытается всучить кусок недвижимости; и характеру мистера Гарфина тоже не на пользу труд в компании по обустройству бассейнов. Ни один из отцов не потерпит шума в это время. (Настанет воскресный день, и папа Странк с серьезным и ответственным видом поиграет в мяч с сыновьями; не удовольствия, но здоровья исключительно ради).

А по выходным устраивают вечеринки. Тогда подросткам велят развлекаться подальше от дома, даже если уроки не сделаны; взрослым решительно необходимо расслабиться в своей среде. И, пока миссис Странк и миссис Гарфин режут салаты на кухне, а мистер Странк возится во дворике с барбекю, мистер Гарфин тащит туда бутылки и шейкер, объявляя жизнерадостным тоном заправского моряка, что Мартини прибывает!

Часа три спустя, вдоволь нагрузившись коктейлями, отдав должное всем поразительно непристойным шуточкам, облапав явно или не очень задницы чужих жен, откушав мясное и сладкое, пока девочки — как здешние хозяйки до ста лет будут звать друг дружку — заняты мытьем посуды, их расположившиеся на крыльце мужья с бокалами в руках уже свободнее могут болтать и смеяться, забыв о делах и заботах, наконец-то счастливые и довольные жизнью. Ведь это им принадлежит царствие Божие и Великая американская утопия, право на жалкую копию которой оспаривают эти русские, которую ненавидят эти китайцы — через чистки и голодовки тщетно мечтая добиться подобного успеха. О да, мистеры Странк и Гарфин очень гордятся своей страной. Только почему они с каждой минутой, чем больше распаляясь, тем больше смахивают на потерявшихся в пещере ребят? Понимают ли они сами, чего боятся? Нет, не понимают, но боятся.

Чего они боятся?

В темноте они боятся того неведомого, что вдруг выхватит свет их лампы-вспышки, чего тогда невозможно будет не замечать. Злодеев, портящих им статистику, уродливых горгон, не желающих делать пластические операции, вампиров, с безобразным чавканьем сосущих кровь, дурно пахнущих субъектов, не признающих их дезодоранты, а также тех извращенцев, которые не позволяют заткнуть себе рот.

Наряду с другими чудовищами, говорит Джордж, их пугает даже такой экземпляр, как он сам.

Мистер Странк, полагает Джордж, не упустит случая лягнуть его. Извращенец, наверняка рявкнет он. Но так как на дворе все-таки 1962-й, даже он следом прибавит, что ему-то наплевать, только пусть этот тип держится от меня подальше. Даже психологи затрудняются с определением подобным образом реагирующих на геев мистеров. Однако факты вещь упрямая, а фотография мистера Странка в футбольной форме времен его студенческой юности выдает его принадлежность к тем, кого называют настоящей куколкой .