Алексей Ручий - Песни-Танцы

- Странно, - сказала Женя.

- Что странно?

- Что ты хочешь быть философом.

- Почему?

- Не знаю. В наше практичное время люди хотят быть политиками, экономистами, юристами в конце концов… А ты – философом.

- Наверное, я странный.

- Наверное. Странный сосед по вагону, уступивший свое место…

-… Который вдобавок еще и лишает тебя сна.

- Скорее уж я тебя его лишаю.

Мы засмеялись.

- Тише вы, - цыкнула проводница из открытой двери своего купе.

- Хорошо-хорошо, - поспешил успокоить ее я. – У вас кофе есть?..

Потом мы пили кофе и болтали. Улыбались друг другу. Придумывали названия безвестным поселкам, внезапно возникавшим из ночной мглы в окне и так же внезапно исчезавшим.

- Я хочу изучать жизнь, потому что интереснее нее в этом мире ничего нет. Деньги, политика, законы и рынки – это все производные, - говорил я, - в основе же лежат неколебимые глыбы бытия, его первостепенные принципы. Человеческие взаимоотношения, отношения человека с внешним и собственным внутренним миром. На этом базисе строится все остальное.

- Но кто-то ведь должен делать обыкновенные практичные вещи, - улыбалась Женя, - не всем же заниматься осмыслением глобальных проблем.

- Не всем, а только таким странным попутчикам, как я…

И мы снова болтали, болтали, болтали. Ночь сходила на нет, уступая место блеклому чухонскому утру. Мы приближались к Петербургу.

За окном мелькали поймы рек в утреннем тумане, зеленые перелески, поля, медленно просыпающиеся русские деревеньки. Покосившиеся дома, силосные башни, пустующие фермы. На проносившихся мимо платформах появлялись первые люди, ждущие утренних электричек.

- Скоро будем дома, - сказал я.

- Кто-то дома, а кто-то в гостях, - поправила меня Женя.

- Ну да. Ты права. Никогда не думала перебраться в Питер?

- Не знаю. Вообще мне нравится ваш город: он более уютный и душевный, чем Москва. Живой какой-то что ли... Архитектура эта старинная, атмосфера набережных, дворов-колодцев… И люди – совсем другие люди, приветливые и отзывчивые…

- Ну и?..

- Для начала надо институт закончить, - она улыбнулась, - а потом можно будет думать и о переезде.

Я сходил еще раз на перекур. Потом зашел в туалет и умылся, пока не образовалась очередь из начинавших просыпаться пассажиров вагона. Вернулся на свое место. Женя пила кофе.

- Я сдала белье, - сказала она, - ничего? Ты спать не собираешься?

- Нет, - я посмотрел на часы, - через два часа уже приедем.

- Я так и подумала.

Следуя примеру моей попутчицы, я сходил и взял у проводницы кофе. Наполнил стакан из бачка с кипятком напротив ее купе.

- Только закипел, - сказала мне проводница.

- Ага. Хорошо.

Проводница пошла по вагону будить пассажиров. Я двинулся следом за ней к своему месту, где оставил новую знакомую.

- А в армии вообще как было? – спросила меня Женя.

- По-разному там было, трудно сказать.

- Не жалеешь, что пошел?

- Я вообще никогда ни о чем не жалею. Наша жизнь – это захватывающий спектакль, где нам отведено такое количество ролей, которое никогда не сможет сыграть ни один профессиональный актер. Если специально играть, конечно. А так – в процессе взаимодействия с окружающей реальностью каждый из нас раскрывает свой артистический талант… так что пусть этот спектакль длится и дальше, предлагая нам все новые и новые пути развития сюжета. Нам не о чем жалеть, потому что в конце всех нас ждет непременная овация! Я не жалею о прошлом, я предпочитаю настоящее.

- Понятно. Ты действительно философ! Но это все-таки время…

- Никогда не жалей о времени, ведь само время нас не жалеет. И потом – я приобрел колоссальный жизненный опыт. Я ведь не в восемнадцать лет пошел, как большинство, когда вообще ничего не смыслишь в жизни. Я увидел людей, совсем других людей, не тех, которых знал. Люди в экстремальных условиях ведут себя иначе, нежели в обыденной жизни. Они становятся теми, кто есть на самом деле. Подлецы – подлецами, хорошие люди – хорошими людьми. Вот поэтому все это не зря…

- Философски.

- А как же.

Я глотнул кофе.

- Мы во сколько прибываем? – спросила Женя.

- В начале десятого.

- Знаешь, странно как-то. Я ведь вообще могла в Питер не поехать, билет взяла за час до поезда – и то сомневалась, хочу ли ехать. А вот взяла – и с тобой познакомилась.

- Видишь, я ж говорю: никогда ни о чем не жалей.

- Наверное, ты прав.

- Давай я тебе экспромт прочитаю. Стихотворение.

- Ты стихи пишешь?

- Немного. На самом деле это я сочинил, когда в последний раз ходил курить в тамбур. Там, знаешь ли, особая атмосфера, поэтическая.

- Читай тогда скорее!

- Итак:

Этой встречи могло не случиться

В пене дней, так похожих на бред:

Я мог бы просто напиться,

Ты могла бы не взять билет.

Мне б тогда не увидеть улыбки,

Озарившей грешный мой путь,

Ведь жестокой судьбы ошибка

Могла разом все перечеркнуть.

Слава богу, все стало, как стало, –

Словно в старой сказке точь-в-точь;

Жаль одного – слишком мало

Длилась эта в поезде ночь…

- Ты сейчас это сочинил, правда?

- Правда.

- Классно!

- Ну, как умею…

- Нет, правда, замечательно. И так в тему. Даже про билет.

- Я не волшебник, я только учусь.

Мы посмеялись. Потом Женя пошла умываться. А я пошел курить. Мы приближались к конечной точке нашего маршрута. Последний бросок до дома…

…- Действительно, жаль, что так мало длилась эта ночь в поезде, - грустно улыбнулась Женя, когда вернулась, - только познакомились и уже надо расставаться.

- Что поделаешь. Это спектакль – жизнь, и такие у нас в нем роли. Но, раз случилось так неожиданно познакомиться, можно это знакомство и продолжить. Ты как считаешь?

- Я только за!

- Тогда нам необходимо обменяться номерами телефонов и при первой же возможности встретиться!

- Так и поступим.

Мы обменялись контактами и договорились обязательно встретиться. Если я буду в Москве – звоню ей, если она в Питере – звонит мне.

- Ну, вот и замечательно.

- Да!

А наш поезд, между тем, въезжал в Петербург. Потянулись угрюмые пакгаузы Ижорских заводов, мрачные заборы Металлостроя, поезд сбавил ход. Пассажиры на соседних местах собирали вещи. Кто-то ругался на непослушного ребенка в конце вагона.

- Тебя будут встречать? – спросил я Женю.

- Вряд ли. Не люблю, когда меня встречают, сама до места доберусь.

- А меня, наверное, будут.

- Друзья?

- Да.

- Понятно, - в ее голосе скользнула едва заметная грусть.

По вагону прошла проводница:

- Через десять минут прибываем!

Мы стали собираться. Я достал свою сумку и одел китель, фуражку оставил в руках. Люди потихоньку покидали свои места.

- Ну что, пойдем?