Дмитрий Калин - Книга россказней

Во время затишья, когда ложе впивалось буквицей пружин, ойли и надоли чуть проясняли мираж былого, и тогда вновь звучало странное имя: Януш. Януш Азов. Что оно значило и значило ли вообще? Было ли оно из будущего или из минувшего?

«Прошлое – сон настоящего. Мы никак не можем повлиять на события, которые в нем происходят, как бы ни старались и что бы ни делали. И как бы оно нас ни тревожило, смущало, пугало, насколько бы мы сильно ни переживали, изменить минувший ход событий нам не подвластно. Очнувшись в настоящем, нужно отбросить, забыть, вычеркнуть из памяти отрицательные эмоции сновидения, оставив только положительные, и перейти с ними в будущее, являющееся сном сна настоящего».

Влажный чернильный нос уперся в жирную, откормленную точку. Конец. Пальцы, отложив ручку, зашелестели страницами. Время от времени они хватались за нее, поправляя и с остервенением перечеркивая написанное. Абзацы и целые листы, уничтоженные размашистыми крестами, вышвырнуло из бытия бумажной Вселенной. Кисть яростно стиснула ручку, и она, затрещав в предсмертной жалобе, переломилась пополам.

– Конец, – промелькнуло в латунной голове полуопустошенного стержня.

Перепачканные чернилами пальцы терзали, рвали тетрадь на клочки, комкали страницы мирка, швыряя их в мусорную корзину. Следом полетела ненужная, бесполезная оболочка с болтающимся истощенным нутром. Среди хаоса ошметков уничтоженной Вселенной сквозь Януша проскочила последняя чужая мысль:

– Вот теперь все. Конец.

«В уездном городе Z было так много пеньков, увеселительных заведений и ветхих зданий, что казалось: чиновники рождаются лишь затем, чтобы спилить дерево, погулять от души и на радостях снести дом».

Лицо мэра Загубинска, читавшего вслух статью оппозиционной местной газеты, побагровело, как будто он только что обрел ценные указания от губернатора.

– Как прикажешь это понимать?! – зашипел градоначальник на своего помощника, вытянувшегося струнным инструментом. – Кто совершил написание данного необдуманного и противоречащего логике события развитий, я не побоюсь этого слова, пасквиля?

Антон Невольнов отчаянно вглядывался в российский герб, воспаривший на стене позади шефа, словно надеясь получить подсказку. Но двуглавый орел горделиво молчал, надменно отвернув клювы. Платок, выскочивший из кармана, промокнул вспотевшее чело и, словно опасаясь гнева начальства, нырнул обратно. Мысли метались в поиске ответа, пересохший язык ворочался с трудом.

– Афанасий Панкратович, это фельетон, – наконец, промямлил помощник.

– Я отчетливо отдаю себе отчет, что написал не Иванов Иван Иванович. Фельетон… Необоснованно странные ники присваиваются в настоящее время представителями второй древнейшей профессии. С данной статьей необходимо разобраться в предельно сжатые сроки и вывести на чистую воду автора данных строк. При опубликовании опровержения надлежит довести до сведения населения, что работники администрации действуют строго в рамках закона конституционного поля и согласно концепции вертикали власти. Необходимо озвучить позицию главы города касательно поднимаемых проблем. Особое внимание прошу обратить вопросам ветхого фонда и экологической сопутствующей составляющей. Статистика – дама капризная. И согласно данным этой представительницы прекрасного пола, если бы каждый служащий государственных учреждений, находящихся на территории нашего муниципального образования, совершил по спилу одной единицы паркового насаждения и совершил слом ветхого строения, то их в городе бы не осталось в наличии. А значит, факты, указанные в вышеперечисленной статье, не соответствуют действительности. Абсолютно недопустимо допускать ничем не подтвержденные допущенные озвученные сведения и передергивания непроверенных фактов в СМИ. Особенно накануне визита гаранта конституции. Сам знаешь, Сам к нам совершит поездку.

Мэр кивнул в сторону портрета президента, который, казалось, внимательно изучал их и до колик знакомую стандартную обстановку.

Как театр начинается с гардероба, так и кабинеты более-менее важных чиновников Загубинска – с приемной. И в том, и другом случае есть вешалки, а также доверенные лица, которые неустанно-бдительно караулят у входа. Разница лишь в том, что на посту возле кабинета дремлет не бабушка, обремененная ворохом прожитых лет, а миловидная длинноногая девушка или молодой человек с аккуратно подстриженными ногтями. Это уж кому как нравится. Как говорится, о вкусах не спорят. Частенько путь в кабинет преграждают сразу две двери: с позолоченной именной табличкой и второй – безымянной. Расстояние между ними всего-то ничего – чуть шире дырокола, но осилить его просителям иной раз сложнее, чем на «Кон-Тики» [5]переплыть через Тихий океан. После спринтерских перебежек из кабинета в кабинет чиновников рангом помельче и долгих согласований посетитель, облегченно выдохнув, наконец, попадает в сакральную приемную. «Вот она! Вот заветная дверь. Свершилось!» – отплясывает гопака восторженная мысль. В этот момент проситель неимоверно счастлив и воодушевлен. Все предыдущие проволочки кажутся незначительными, а подчас мелочными и смешными, о которых можно рассказать с юморком приятелям. Глаза восторженно-умильно сверкают, посетитель шутит и отпускает комплименты секретарше, попросившей его обождать. Немного. Совсем чуть-чуть. Он присаживается на краешек мягкого стула, готовый вскочить и в любой момент ринуться на вызов. Пальцы шелестят бумагами, зрачки бегают по приемной, выхватывая детали, и неизбежно притягиваются к стрелкам настенных часов. Минует час-другой-третий, и рабочий день неожиданно заканчивается. Аудиенцию назначают на завтра-послезавтра или на следующую неделю. Воодушевления несколько поубавилось, но оно подпитывается надеждой на благоприятный исход дела, в воплощение которого так некстати вторглись непредвиденные обстоятельства. Уверенности добавляет и лучезарная охранительница порога, извиняющаяся и несколько виновато поясняя причину неудачи. Мол, что поделаешь: у шефа дел много, экстренное совещание, срочная встреча… Но в следующий раз вам обязательно повезет. И проситель уходит, окрыленный предстоящим свиданием. Несчастный еще не знает, что сидеть под дверью ему уготовано судьбой ой как долго. С каждым очередным визитом его надежда тает, а восторженность сменяется отчаянием. Он уже не кокетничает с секретаршей, которая из миловидной и интересной девушки превращается в крашеную дуру и стерву. Приемная вызубрена до мелочей, а полицейские на входе в администрацию Загубинска выучили его физиономию не хуже ответов на сканворды, кивают, как старому знакомому, и пропускают, не заглядывая в документы. Некоторые просители, прозрев и осознав, что быстрее попадут на прием к Господу Богу, прекращают обивать пороги, пожелав напоследок всем чиновникам долгой дороги и удачной интимной жизни. С этого момента дверь с позолоченной табличкой для них захлопнута навсегда. Но особо стойкие граждане решают костьми лечь, но добиться своего. Понимая, что буянить и скандалить себе дороже, они целыми днями сидят истуканами в приемной, становясь неизменной частью интерьера, безучастно глядят в одну точку, и оживляются, когда кто-то входит или выходит. Их посеревшие лица непроницаемы и лишены эмоций, а смысл жизни сводится к одной-единственной цели. «Берут измором», – говорят о таких служащие, иногда восхищаясь стойкостью, сочувствуя или злясь. Но и чиновникам Загубинска ничто человеческое не чуждо. Когда посетитель доходит до полного отчаяния и все чаще поглядывает на суицидальную вешалку, неожиданно распахивается волшебная дверь, и его великодушно просят пожаловать. Естественный отбор просителей пройден. Доступ к чиновничьему телу разрешен.