Дмитрий Калин - Книга россказней

Рассвет выдернул Антона из кровати и притянул к распахнутому, шуршащему тюлем окну. По небесной лазури, обласканные ветерком, лениво плыли обрывки облаков. Птахи жалобно-настойчиво просили пить-пить-пить. Радостно всплеснуло золотом солнце, и трава тот же час брызнула искрами росы. Продрогшая многоэтажка, стоявшая напротив, угрюмо отбрасывала тень. За долгие годы наблюдений по расположению и перемещению тени Невольнов научился определять примерное время. Перевалив через спины припаркованных автомобилей, черная стрелка ползла по циферблату двора к детскому городку.

– Около пяти утра, – отметил про себя Невольнов и глянул на часы. – Почти угадал. Без семи минут.

Он знал, что после того как тень скатится с облезлой детской горки, покатается на расшатанных скрипучих качелях, пороется среди окурков и битого стекла в песочнице, во двор пожалуют местные алкаши. Пересчитав жалкие гроши, оставшиеся со вчерашнего, они скинутся и пошлют гонца в близлежащий магазин, открывающийся в 8 часов. Обычно в это время Невольнов собирался на работу и, глядя на беззаботных мужиков, иногда им завидовал. Никаких сомнений, угрызений совести, спешки и волнений, и лишь одна проблема для беспокойства – где достать денег на очередную бутылку.

– Хорошо быть безработным, – думалось в такие моменты Невольнову. – Мне бы так.

Теперь его мечта осуществилась, но никакого облегчения с обретением нового статуса он не испытывал. Напротив, ощущал себя выброшенной на берег рыбиной, жадно хватавшей жабрами воздух и таращившей в ужасе остекленевшие глаза.

Антон повалился на кровать. Торопиться ему было некуда, и он, вытянувшись, бессмысленно блуждал взглядом по натяжному потолку. Взор остановился на странной капле. Стремительно увеличиваясь, она достигла размера теннисного мяча и повисла над ним на тоненькой ножке, грозя в любой момент оторваться и упасть. Антон попытался вскочить и заорать, но не мог пошевелиться. Обливаясь холодным потом, он с ужасом завороженно глядел на каплю. Из открытого окна дунул легкий ветерок, и та, качнувшись, устремилась вниз, попав в полуоткрытый рот. Антон чувствовал, как существо пробралось в мозг, обволокло его и…Резкий звонок вырвал его из хватки Гекаты.

– Твою мать! – подскочил Невольнов, оглядывая мутным взором комнату. – Фу-у. Кому там не спится? Приперся кто-то! Кто?!

Исполняя изящные па де бурре сюиви [7]с переходом на па курю [8], он дотанцевал до входа. Стеклярус глазка выдал искаженно-округлую фигуру ухмыляющегося Демьяна, жавшего на кнопку звонка.

– Не отстанет. Придется открыть. Какого хуя тебе надо?! – рявкнул Антон, скрипнув дверью, которая с честью выдержала бы прямое попадание из гранатомета. – Пшел отсюда.

– Фу! Как грубо. Слова, вылетевшие из ваших уст, коробят мой изысканный слух и наносят неизлечимые кровоточащие раны ранимой же душе. Разве подобает их произносить борцу с заскорузлой бюрократией, чиновничьим произволом, защитнику всех униженных и угнетенных граждан славного града Загубинска. Народному, так сказать, герою. Знал бы ты, какую бучу поднял! Может, впустишь – расскажу.

Не дожидаясь, пока Антон переварит информацию и разрешит войти, журналист втиснулся внутрь квартиры.

– Да-а-а, – протянул он, плюхаясь в кресло. – Хоромы-то царские. Коньячку плесни гостю дорогому. Али жаль напитка благородного?

Бутылка, скрипнув пробкой, булькнула алкоголем в стопки. Брызнул едкой слюной лимон.

Демьян, выкушав содержимое пары-тройки хрустальных емкостей, внезапно открыл в себе театральный талант. Развевая лохмами, он порхал по комнате, гримасничал, изображая физиономии чиновников и возмущенных обывателей, принимал различные позы и один раз даже рухнул на пол, показывая сердечный приступ у Панкратовича. Из его цветасто-язвительной, перемешанной ядреными словцами речи, следовало, что народ готов идти чуть ли не на баррикады, мэр лежит в больнице, а Антона считают главным оппозиционером, восставшим против бюрократической машины и произвола.

– Пить или не пить? – вопрошал журналист, держа почти пустую бутылку, словно Гамлет череп бедного Йорика. – Вот в чем вопрос. Иль нужно оказать сопротивленье? Чего-то там парам-парам, бурум-бурум. Погибнуть, умереть-не встать.

– Кончай паясничать! – прервал его новоявленный отец русской демократии. – Ты только для этого сюда пришел?

– Нет, конечно, – разом стал серьезным Демьян. – Ты украл у меня разгромную статью. Так что с тебя должок. Возьму недорого – дашь эксклюзивное интервью. Деваться тебе все равно некуда. Обратной дороги нет. А так будешь народным героем. И включи сотовый – дозвониться невозможно.

– Сейчас, – потянулся к аппарату Невольнов, обдумывая предложение.

Мобильник радостно проиграл побудку и тут же запиликал вызовом.

Экс-помощник и журналист переглянулись. Телефон продолжал трезвонить.

– Да ответь, чего уж теперь, – почему-то шепотом посоветовал Демьян.

Побледневший Антон прижал трубку к уху.

– Доброе утро, Антон Юрьевич, – произнес бесцветный, растерявший всякие эмоции голос. – Мы внимательно изучили ваше выступление, а также реакцию граждан города, и пришли к определенным выводам. Озвученные вами факты, по имеющимся у нас сведениям, во многом соответствуют действительности. В связи со сложившимися обстоятельствами на самом высоком уровне принято решение назначить вас временно исполняющим обязанности главы администрации Залупи…Засупи…

– Загубинска, – подсказал Антон.

– Да. Соответствующее распоряжение уже подписано. Все структуры власти с ним ознакомлены. Можете приступать к работе.

– Но я не знаю, я не готов. Такая ответственность, и накануне визита… – залепетал растерянный назначенец.

– Мы думаем, что Вы справитесь с возложенной на Вас задачей. А по поводу визита можете не беспокоиться. Он отменен в связи с ЧП, произошедшем на… Впрочем, неважно. Удачи, – голос сменили гудки.

В квартире повисла звенящая в ушах тишина.

– Ни хрена себе! – взорвался Демьян, который все слышал. – Я думал, тебя на нары, а тебя вместо этого в мэры! Так не бывает! Хотя…хотя в нашей стране может быть все, что угодно. Так, я помчался в редакцию. Заголовок – «Назначенный свыше». Или что-то в этом роде. Срочно в номер. Не забудь, с тебя интервью. Эксклюзивное!

Журналист, перепрыгивая через ступеньки, загрохотал по лестнице.

Эх, и интересный это персонаж, хочу я вам сказать! Надо бы о нем поподробнее рассказать, но в нашем повествовании Демьян – лицо второстепенное, и много внимания ему мы уделить не можем. Жаль, но что поделаешь. Се ля законы жанра. Как-нибудь в другой раз. Вы мне только напомните, чтобы не забыл. Но оставим и назойливого журналиста, и впавшего в ступор Антона приходить в себя. Оседлаем загнанное транспортное средство имени Макаревича и перенесемся на день вперед.