Алексей Клочковский - Жить – интересно!

Лувр – один из самых знаменитых музеев мира. Поражает его богатство и огромность. Несколько этажей, высокие потолки и широченные коридоры, из одного конца которого не видно другого. И всё это пространство наполнено шедеврами живописи, скульптуры и прочими, самыми разнообразными экспонатами, от мушкетов восемнадцатого века с серебряной чеканкой до платьев французских принцесс, от всем известных скульптурных шедевров, таких, как Венера Милосская, до целых комнат, в которых полностью сохранена мебель, обивка, аксессуары исторических личностей, имена которых известны каждому из нас по книгам и кинофильмам. Билет в Лувр стоит десять евро, то есть, по-нашему, более четырёхсот рублей. А времени, если есть настрой ознакомиться с экспозицией основательно, нужно выделить не меньше шести-семи часов. Но Лувр того стоит. Здесь сконцентрированно представлены все эпохи и государства, практически вся история человечества. И, поверьте, это сильное ощущение – прикасаться рукой к шершавой поверхности древних каменных изваяний, понимая, что несколько тысяч лет назад то, что сию минуту у тебя под ладонью, под крики и плети надсмотрщиков волокли сотни рабов, чтобы установить в храме, известном всему миру. Двигаемся дальше, из зала в зал. Роскошные королевские ковры и огромные кровати под балдахином, поблёскивающие драгоценными камешками старинные астрономические приборы и рыцарские доспехи… Наконец мы попадаем в зал, где находится, пожалуй, самая знаменитая картина на планете – «Мона Лиза» Леонардо да Винчи. Ей одной, несмотря на относительно небольшой размер – метр на полтора – выделена целая стена. Подход за два метра огорожен. Вокруг тесно толпятся постетители, щёлкают камеры и сверкают фотовспышки. Около этой картины, соприкасаясь друг с другом локтями, стоят зрители из Японии, Австралии, Америки и Сибири. Всех она собрала к себе, и дело уже не столько в том, что на ней изображено, сколько в том действии, которое она оказывает на людей. Да Винчи создал больше, чем просто картину. Она словно включает в сознании нечто труднообъяснимое, что заставляет людей приехать за тридевять земель к этой картине, ставшей магнитом, притяжению которого за века славы противостоять уже невозможно. И не в этом ли волшебство и назначение шедевров искусства – объединять людей, концентрируя на себе их мысли и устремления, быть, как принято говорить в эзотерической традиции, своего рода «точкой силы и энергии»? Таких «точек энергии» в Лувре множество, и оттого он чрезвычайно информативен и интересен.

… По левую руку от меня тянутся стены домов – бесконечная шероховато-серая или песочно-коричневая полоса. Она перемежается: иногда – офисной либо музейной вывеской (жёлтый блик на гладкой табличке); иногда – впадиной крыльца с замысловатым подъёмом-поворотом лестницы. По правую руку от меня – ряд зеленеющих деревьев, за которыми, шумя, проносятся автомобили.

Ещё несколько шагов, стена очередного здания заканчивается, за ней – прогал, и через него я вижу: Она!.. Гордо и изящно возносящаяся ввысь, живущая уже в мифических измерениях, а значит – дальше самых отдалённых географических точек, легендарная, далёкая-далёкая – и вот Она! Здесь, в каких-нибудь пятидесяти метрах… Дух захватывает от этой близости к Легенде… словно шея жирафа, вынырнувшего из-за пышной кроны могучего дерева, Она как-будто бы кивает мне… Я могу направить мой путь влево, и тогда через несколько минут неспешной ходьбы окажусь совсем рядом с этой Королевой Парижа. Но я хочу продлить свои эмоции, посмаковать их как следует, подразниться, и я решаю поиграть с Ней. Иду дальше, прямо, не сворачивая. Вновь стены, крылечки, таблички. Но я ведь знаю, что серая полоса стены вот-вот уже закончится, и снова – поворот головы влево, и я снова увижу Её! А она «увидит» меня, упав на дно моих зрачков…

Снова стены. И снова, как только Она завиднеется в прогале меж зданий – восхищённая переглядка с Нею!

Так мы с Эйфелевой башней играли некоторое время. И попутно я размышлял о том, как же всё-таки могущественно влияние мифов и образов на наши души. Образ Эйфелевой башни, бесчиленное количество раз растиражированный повсюду – на Интернет-сайтах и в кинематографе, в баннерах турагентств и разговорах путешественников, – действует абсолютно магнетически и переворачивающе.

…Вновь бросаю на Неё взгляд. В Её облике чудится нечто женственное. Возможно, это из-за Её силуэта – плавно расходящиеся книзу линии напоминают подол платья, я вижу его металлический ажур смутно-розового цвета. А высота придаёт царственную величественность. Поистине, – Королева Парижа. Но Королева юная, шаловливая, – такая, знаете, с растрепанной чёлкой, смеющаяся, лижущая мороженое… почему именно такая? Наверное, потому что – тонкая. Юная, стройная. Грациозная. И юбка у Неё, наверное, короткая, и сама, несмотря на сан, вполне демократичная. А вокруг – «кафе, каштаны, кафешантаны»…:) И сладкие переливы аккордеона, виньетками завивающиеся над бульварами, и мим в тельняшке, и роза в бокале… – знакомые образы, да? Все они тоже гарантированно идут в «нагрузку» с образом Эйфелевой башни, с образом Парижа: города – всемирного законодателя мод и эталонного «шика», города «знаменитых художников и неизвестных влюблённых», города «вечного мая и красоты».

… Так играет с нами Королева Парижа, вероятно, транслируя уже не только телеволны, но и аккумулированные эмоции восхищённых очевидцев.

Мы – я и несколько моих спутников – направлялись к Эйфелевой башне. За нашими спинами осталась набережная Сены, перед нами – возникла широкая бетонная лестница. Взобравшись по ней, мы пересекли небольшую площадь, затем нас остановил светофор. Перейдя дорогу вместе с другими пешеходами, мы подошли к Башне совсем близко. Она круто вздымается перед нами, широко расставив свои ноги, словно Гулливер, а рядом вокруг лилипутами копошатся люди, сбивающиеся в группки и толпы. Возникает желание взглянуть вверх, чтобы охватить башню единым взглядом. Запрокидываю лицо, за лбом – мысль: «чёрт побери, Алексей! Где только тебя не носило по свету… куда ты забрался на этот раз, бродяга? Ведь ты стоишь рядом с Эйфелевой башней, понимаешь ты это?!.» Понимаю, но с некоторым трудом. Уж больно нереальным кажется сей факт. Как слайды, проносятся образы из детства и юности, укоренившиеся в памяти: родная русская провинция, избушки, серые рассохшиеся изгороди… И всё это так далеко в прошлом, и так чертовски далеко в пространстве, – но всё же сию минуту присутствует в моей голове… а моя голова – присутствует рядом с Эйфелевой башней. Снулые избушки – и Эйфелева башня.