Rieko Yoshihara - Ai no Kusabi: Stranger

В комнате темно, но темнота не полная – она не внушает непереносимой безотчетной тревоги. В ней можно рассмотреть очертания предметов. Мебель совсем простая – словно это тюремная камера.

Тишина. Не работает даже кондиционер, запрограммированный так, чтобы в помещении было уютно в любое время года. Но воздух колеблется – в полумраке можно увидеть, как дрожат тонкие струи воздуха. От жары? Или от холода – словно где-то, невидимый, тает лед?

Неожиданно с кровати, что стоит в середине, доносится шелест простыней. Чуть шевельнулась тень – влево, вправо – и вместе с ней струи горячего воздуха взметнулись в омуте тишины.

Человек на кровати беспокойно возится, словно его тело сводит судорога. Глаза открыты. Наверно, не может уснуть и раздраженно ворочается с боку на бок? Или, может, ему приснился кошмар? Нет, не спит – просто не может подняться. Его запястья крепко связаны над головой, вытянутые руки чуть вздрагивают. Не в силах высвободиться, он яростно сжимает кулаки. Однако не похоже, что старается освободиться, во что бы то ни стало. Сдался? Или просто устал метаться?

На его лице ничего невозможно прочесть, но с губ срываются стоны – слабые стоны человека, который уже не в силах сдерживаться. Привязанное тело приподнимается, выгнувшись, словно отчаянно пытаясь справиться с невыносимой болью. Вновь тяжелый стон. Но глубоко внутри этих беспрестанных вздохов скрывается сильнейшее эротическое очарование, будто они предназначены для чьего-то слуха.

– Сволочь... Дерьмо...

Сердце колотится, горло жжет, но дрожащие губы вновь и вновь выплевывают ругательства. Он знает, что от этого будет только хуже, но не в силах остановиться.

– Дерьмо...

Утратив выдержку, гордость, стыд, человек едва не плачет, но заставляет себя сдержаться, до крови прикусив губу.

Как бы громко он не кричал, его никто не услышит.

Он уже не понимает, сколько времени прошло с тех пор, как ему ввели средство, увеличивающее чувствительность члена. Может, лишь 10 минут, а может – целый час.

Мышцы внутренней стороны бедер так напряжены от боли, что время от времени по ногам до кончиков пальцев пробегает судорога.

Непрестанные беспокойные вздохи царапают горло и возбуждают жажду. Тело горит, онемели ноги, вены едва не рвутся от напряжения. Дайте же кончить! Не могу больше терпеть!

Тело выгнулось. Он может лишь извиваться, стараясь хотя бы потереть бедра друг о друга. От нестерпимого желания темнеет в глазах. Это сводит с ума.

Удовольствие вспыхивает подобно лихорадке, но кольцо сжимает член, и человек, вновь не сумев кончить, выплевывает злое ругательство. Кусая дрожащие губы, почти теряя сознание, он вновь и вновь повторяет одно и то же слово: «Дерьмо, дерьмо» – не зная иного способа, кроме этих обжигающих вздохов, сбежать от пытки.

Дверь в комнату приоткрывается, но он слишком охвачен горящим внутри безумием и не замечает мужчину, медленно приближающегося к нему. Пушистый ковер скрадывает шаги. Манеры вошедшего полны утонченного изящества, но в умном лице нет ни капли мягкости. Все также молча, тот касается выключателя у края кровати, и комнату окутывает приглушенный свет. Но даже он слишком ярок для заключенного в темноте человека – тот сразу же щурится, чтобы привыкнуть к освещению. Он видит мужчину и тут самообладание и выдержка словно оставляют его – глаза невольно наполняются слезами.

– Ну и как? – Безразличие мужчины еще больше подчеркивает холодно-спокойный голос, столь характерный для людей его класса, привыкших отдавать приказы. В нем чувствуется безжалостность.

– Прости меня, – извиваясь, задыхаясь от слез, молит лежащий.

Но мужчина даже бровью не ведет.

– Я говорил, что ты можешь спать с другими мужчинами, но о задницах самок речи не было. – Голос равнодушен, но в глазах – пронизывающий холод. – Для Мимэи уже был подобран пэт-самец, полагаю, ты знал об этом, так ведь? Ты все испортил, и Рауль разозлился. За это полагается наказание.

От жестоких слов, произнесенных таким ровным тоном, у него перехватывает дыхание.

– Неужели ты действительно возомнил, что можешь взять Мимэю так просто? Если играешь с огнем, соблюдай правила.

В этот миг из-за спины мужчины неожиданно доносится пронзительный женский голос:

– Это не игра!

Он вздрагивает, смотрит изумленно. Там стоит Мимэя, с которой они столько раз тайно встречались.

– Она все просила разрешения встретиться с тобой. Говорила, что любовь слепа. Видимо, вы не понимаете, что для вас нет такого понятия как право выбора. Поэтому скажи ей все прямо.

– Что...? – в испуганных глазах вопрос и трепет. Возможно, он уже предчувствует следующие слова мужчины.

– А разве не так? Разве главным для тебя было, что это Мимэя, а не кто-то другой? Разве не правда, что тебя привлекло только женское тело – и не важно чье оно... Разве не так?

По спине пробежали мурашки. Конечно же, возразить ему не позволят... Этот негромкий голос, в котором слышалась угроза, парализовал его, лицо застыло маской.

Но прежде чем его дрожащие губы шевельнулись, закричала Мимэя:

– Это ложь! Теперь все будут стараться разорвать наши отношения!

Девушка с ненавистью смотрит на мужчину. Для нее тот не символ власти, а единственный соперник, который может сделать с ее возлюбленным все, что угодно.

– Знаешь, кого господин Рауль выбрал мне партнером?", – продолжает она. – Дженнаха! Из-за его хорошей родословной!. – В ее вздрагивающем голосе слышится ярость человека, оказавшегося в безвыходном положении. – Это ужасно! Он – сексуальный маньяк, у которого одно только достоинство – лицо. Мне тошно от мысли, что у меня будет от него ребенок!

Женская гордость не позволяла говорить такого, но у нее все же вырывается:

– У тебя ведь больше нет никого? Ты ведь любишь только меня?

Но, хотя эти слова исполнены чувств, и половина не достигает его ушей. Он всеми силами пытается не позволить ей заметить, что его непрестанно трясет; ерзает, кусая губы, чтобы удержаться от стонов.

Мимэе не сказали, что он был жестоко наказан после того, как обнаружились их тайные свидания. Их секрет раскрылся. Отовсюду словно слышался смех: «Кто он такой, чтобы трогать девственницу из Академии?» «Как быстро она связалась с отбросами, стоило только отвернуться».

Мимэя знала, что о них открыто злословят. Она была выращена в Академии, ей все завидовали, а он родился и вырос на самом дне. Но теперь и Мимэя узнала, что такое бесконечные насмешки за спиной, откровенное презрение и осуждающие взгляды.

Но он был необычен – и одним этим привлекал внимание людей, а не происхождением, внешностью или чем-то еще.