Rieko Yoshihara - Ai no Kusabi: Stranger

Это заставило пошатнуться все то, во что она до сих пор верила. Встречаясь с ним, Мимэя впервые поняла: рамки, за которые выходить нельзя, всего лишь видимость. Поняла, что такое внутреннее сияние души. Для нее возлюбленный казался самым красивым в своем кругу. Его словно не касались злословие и тайная ревность. Он был груб, держался в стороне от всех, но в нем чувствовалась какая-то редкостная чистота. Поэтому Мимэя хотела быть с ним. Пусть они птицы в одной клетке, но если сойтись, возможно, начнется что-то новое? И она соблазнила его. Выпрашивала поцелуи, объятия, отчаянно желая привязать к себе. Он будет принадлежать только ей! Сладкие мечты... Всего лишь несколько дней назад он бросал на нее грубоватые, но все же самые нежные взгляды, а сейчас отвернулся, ничего не объясняя. Мимэя не могла вынести этого. Молчание вселило в нее отчаянный страх.

– Почему ты молчишь?

И вдруг реальность, которую она не желала до этого видеть, особенно ярко бросилась ей в глаза. Если ты связан невидимой цепью, жизнь теряет свою ценность. Это принуждение...

Противоречивые чувства терзают ее сердце. Не в силах больше терпеть, Мимэя истерически кричит:

– Почему ты не смотришь на меня? Скажи же хоть что-нибудь!

Но потом, поняв, что даже так ей не добиться от него и мимолетного взгляда, она хмурит красивые брови и прикусывает алую губку. Он так и не ответил на слова мужчины. Неожиданно ей кажется, что на нем – печать отвратительного предательства, которое тот даже не чувствует. От гнева у нее даже больше нет слов.

«Вот и все», – думает мужчина, и в этот момент у Мимэи вырывается громкое:

– Трус!

Тут словно нажали на кнопку – ему кажется, что его спину рвут хлыстом, и он еще сильнее прикусывает губу, сдерживая льющуюся боль. Грудь горит как в лихорадке, в горле словно застрял острый шип. Руки и ноги напряглись, человек отчаянно пытается подавить не то вздох, не то всхлип. Наверное, он и сам не знает точно.

У Мимэи дрожат губы, она отворачивается.

– Думаю, это и тебе послужило уроком? – произносит мужчина.

Мимэя бросается вон из комнаты. Убедившись, что она не задержалась за дверью, мужчина, не спеша, присаживается на край кровати.

– Что ж, в любом случае, ты с самого начала знал, что этим закончится, так? – шепнул он, понемногу стягивая одеяло.

Еще юношеское тело лежащего теперь обнажено. Грубоватое, но стройное, извивающееся от переходящего в боль удовольствия, оно возбуждает в мужчине, который неторопливо скользит по нему глазами, странные садистские желания. В холодном, спокойном взгляде того нет ни эмоций, ни тревоги. Только в тот момент, когда его взгляд падает ему между ног, глаза темнеют, и в них мелькает жестокость. Твердо стоящий член юноши словно кричит: «Кончить! Позволь мне кончить!»

– Хочешь кончить? – будто соблазняя, шепчет мужчина.

Губы лежащего дрожат, затуманенные глаза умоляют. Он неловко, но решительно кивает несколько раз.

Руки мужчины небрежно раздвигают ему колени.

«Наконец-то эта пытка окончена», – думает юноша, тяжело вздохнув.

Но мужчина, словно смеясь над ним, даже не взглянув на член, медленно скользит пальцами по ягодицам и внутренней стороне бедер.

Привязанный гневно смотрит на него.

– Ты тайком от меня развлекался с Мимэей. Ты ведь не думал, что это так просто закончится?

В первый раз в его глазах мелькает тень страха. Мужчина всегда спокоен и холоден. Но сколько жестокости прячется под этой маской человека, который никогда не повышал голоса? Ему это известно лучше, чем кому-либо.

Но он не сожалел о случившемся. Узнав об их с Мимеей отношениях, мужчина резко охладел к нему. Тайком от хозяина он завел любовную связь с этой женщиной. Ему нравилась Мимэя – ее красота, горделивая чистота породы, нежные прикосновения. Даже невежество и незнание жизни – ведь она никогда ни на шаг не выходила за установленные рамки. В ней ему действительно нравилось все. Совершенно разные, они принимали друг друга такими, как есть. Она, в отличие от других, не относилась к нему с неприязнью, она была его единственным другом. Но, как бы то ни было, он знал, что, развлекаясь с Мимэей, всегда испытывал тайное удовольствие от того, что предает мужчину. И дело не в том, что он этого хотел. Он был гордым и свободным и не привык никому подчиняться. Он задыхался в четырех стенах, пропадал в них, разрушался изнутри – и это приводило его в отчаянную ярость. И если уж пришлось отбросить гордость и подчиниться мужчине, то хотелось хотя бы испортить ему удовольствие. Поэтому, когда их разоблачили, ему было стыдно больше перед Мимэей, чем перед хозяином. Но сейчас он испугался.

– С Мимэей.. только однажды..

Он знает, что мужчина не из тех, кого удовлетворит это неуклюжее извинение, но слишком напуган, чтобы не оправдываться.

– Один раз или сто – мне не важно. Ты был с Мимэей – этого достаточно.

Осторожно скользящие пальцы касаются бутона ануса. Наслаждение почти невыносимо. Его тайный цветок, не раскрывающийся даже от настойчивых ласк, сейчас распускается – жаждущий, нетерпеливый. Мужчина кончиками пальцев несколько раз скользит по его лепесткам.

– Ты ведь любишь это больше всего?

– Нет!

Но прежде чем слова срываются с губ, тело предает его, изгибаясь от острого, невыносимого удовольствия, когда в него проникает палец мужчины. Он стонет.

– Ну что? Теперь ты не притворяешься? – Сейчас голос мужчины настолько же мягок, насколько был холоден до того. Это кажется невозможным, ведь мужчина всегда был так бесстрастен.

С каждым движением его рук, тело извивается, немея все больше. Мужчина нажимает сильнее, но он не пытался освободиться от его пальца, а напротив, словно старается, чтобы тот проник еще глубже. Но мужчина, решив, что этого недостаточно, лизнув мочку его уха, шепчет:

– Хороший мальчик.

Неожиданно онемение достигает пика, в голове что-то вспыхивает, сведя вытянутые руки и напряженные ноги судорогой. Глубоко вошедший палец касается чего-то, и под сомкнутыми веками словно пробегает огонь. Ему кажется, что вены во всем теле набухли, дыхание перехватило. Он привык к тому, что руки мужчины ласкают его, и когда тот безжалостно ущипнул затвердевшие соски, вскрикивает. Кончики ногтей раздражают головку, боль такая, словно с нее сдирают кожу. Чтобы расширить анус, мужчина добавляет второй палец.

– Аа!

Сдержав слезы, он отчаянно молит о прощении:

– Больше... не.. Прости. Больше никогда! Прости! – вновь и вновь, словно в бреду, повторяет он.

Мужчина склоняется к нему.

– Я позволю тебе кончить сколько угодно раз, пока ты как следует не пожалеешь, что был с Мимеей, – говорит он и холодно добавляет: – Ты мой пэт. Запомни это как следует.

Читать дальше