Григорий Климов - Песнь победителя

Я слыхала, что после заключения Мирного Договора с Германией Сталин разрешит русским жениться на немецких девушках. Я спросила об этом капитана. Он посмотрел на меня искоса и говорит: «Забудь об этом детка. Кто тебе это говорил?» «Я в городе слышала», – отвечаю я.

«Если тебе это говорил русский, то он просто обманывал тебя. Будь осторожна с такими людьми. Тот, кто даёт обещания, которым он сам не верит, не может быть хорошим человеком. Это старая ловушка для девушек».

«Но я это слышала от немцев».

«Тогда это просто пропагандный трюк», – говорит он.

Недавно у моего капитана был день рождения, – я узнала это из его документов. Я купила по этому случаю особенно хороших цветов и привела квартиру в праздничный вид.

Я испекла вместе с фрау Рот шоколадный торт с его инициалами, приготовила особенно вкусный обед. Я даже позвонила ему по телефону на службу и спросила, не опоздает ли он к обеду. Для этого дня я надела свое лучшее платье и чулки.

Пока я возилась, принесли ещё один торт из кондитерской у нас в Карлсхорсте. Оказывается от фрейлейн Вали. Видимо она дружит с ним не на шутку, если помнит его день рождения. Мне стало обидио – все мои приготовления отходят на задний план. Мой торт нельзя сравнить с кондитерским! Теперь я опять только бедная немецкая девушка.

Когда капитан приехал обедать, то кричит мне с порога: «Марго, кушать! Быстро!» Неужели он опять собирается уезжать? Вот так день рождения? Мог бы немного отдохнуть.

Капитан заходит в кабинет и с любопытством оглядывается по сторонам, не понимая, по какому случаю всё это праздничное убранство. Рассматривает моё новое платье и белоснежный передник. Видимо это больше всего нравится ему. Он улыбается с таким выражением, будто говорит: «Ага, наконец-то!» Затем он спрашивает: «Детка, что это всё означает?» Я поздравляю его с днем рождения.

Он раздумывает что-то, как будто вспоминает какой сегодня день; смотрит на шоколадную цифру и говорит: «Ах да, в самом деле! Ведь сегодня мой день рождения!» Неужели он так заработался, что забыл об этом? Нет, мужчина не может существовать без женщины! Он хуже ребенка и все забывает за своими ужасно важными делами.

При том это беспомощное существо ещё воображает что оно венец творенья. Все это выдумки! Без женщин мужчины наверно и по сей день бегали бы голяком.

В награду за мою заботу капитан опять делает из меня леди на час и командует накрыть стол на двоих. Ах, только бы не пришёл кто-нибудь!

Еще не садясь за стол, капитан налил себе стакан водки и залпом выпил. Что за ужасные привычки! Я уже не раз замечала у него эту манеру заложить фундамент. Потом он начинает потихоньку пить всякие хорошие вещи – на столе шампанское, вино, ликёр.

Эту русскую манеру предварительно оглушить себя стаканом водки замечали многие из нас здесь в Карлсхорсте. Как будто русские хотят сломить этим стаканом какую-то железную завесу в душе. Тогда они становятся разговорчивы и оживлены. Пока не перепьются.

Я попробовала ухаживать за столом, как это полагается хозяйке дома. Но не тут-то было! Капитан опять повернул у себя в душе какой-то выключатель, и теперь я для него только дама и гость. Как будто он нарочно создаёт внутреннюю преграду.

Ведь было бы так просто обнять меня и поцеловать. Ведь я немножко пьяна и это простительно. Минутная слабость! Я бы сделала вид, что ничего не помню…

А он ведёт себя, как джентльмен, как будто у него в жилах сахарная водица. Как противно, когда мужчины слишком долго разыгрывают из себя джентльменов! Ведь я у него уже не первый день, ведь я пользуюсь успехом у мужчин. Но только не здесь.

Капитан включил радио и лег на кушетку. Я села рядом и молчу. Музыка играет тихую мелодию. Я знаю – это действует на него и он сам заговорит. И он сказал. О Боже, что он сказал!

«Марго, ты очень хорошая девушка. Я бы даже сказал слишком хорошая», – гладит меня по руке и задумчиво добавляет: – «у тебя, наверно было много мужчин?!» Я чуть не взорвалась. Надо же так хорошо начать и так плохо кончить! Я уже хотела ответить ему подобающим образом, но удержалась.

«Вы любите кого-нибудь, герр капитан?» – спросила я.

«Конечно, люблю».

«Кого?» – и жду с нетерпением, что он скажет.

«Я люблю Ганса, яичницу, да ещё розовые щёчки», – и смеётся. Видимо он не хочет говорить со мной всерьёз и переводит все в шутку.

«Только смотреть?» – спрашиваю я.

Мне хотелось пошутить. Ведь не даром в моих жилах течет берлинская кровь. Мне хотелось разжечь его, а потом холодно осадить. Ведь он так долго мучает меня.

«Марго, я с удовольствием поцеловал бы твои щёчки. Они у тебя такие свежие. Я даже отсюда чувствую, как они пахнут свежестью», – говорит капитан. У него поразительная манера говорить такие вещи самым спокойным тоном и без малейших намеков на дальнейшее.

«Но мир построен на диалектике», – продолжает капитан. – «Ты знаешь, что это такое? Ну, это значит, что после поцелуя в щеку мне захочется поцеловать тебя в губы, затем дальше и дальше».

«Ну, и что же здесь плохого?» – говорю я и думаю: «Неужели у него такая толстая шкура, что он не поймет и этого намёка?» «А плохо то, что нам тогда придётся расстаться».

«Почему?» – удивляюсь я.

«Об этом бесполезно говорить. Так должно быть».

«Но ведь многие русские имеют знакомых немецких девушек?» – возражаю я.

«Есть приказ, согласно которому связь советских офицеров с немецкими женщинами карается судом Военного Трибунала», – говорит капитан, не глядя на меня.

«Но ведь так часто видно…» – говорю я и не верю его словам.

«Это – уличная любовь, Марго. О ней не стоит говорить. И не она подразумевается в приказе маршала Соколовского».

«Но откуда будут знать, что Вы делаете дома, герр капитан».

«Хорошо. Возьмём наглядный пример. Допустим, я люблю тебя. Тогда я не должен лицемерить и скрывать это ото всего мира. Если же я не буду скрывать этого, то я рискую попасть в Сибирь. В лучшем случае – позорное разжалование с занесением в личное дело. Пятно на всю жизнь. Ты не поймешь этого».

«Но я знаю столько примеров…» опять стараюсь возразить я.

«Это не примеры. Это – вынужденный выход из положения. Если я буду любить тебя, а на глазах других буду разыгрывать комедию… Это автоматически убивает любовь и остается только грязная связь. Нельзя повенчать чёрную жабу с белой розой».

Я растерянно смотрю на него и не знаю, как понять это. У тридцатилетних мужчин какая-то особая манера говорить о любви, – они понимают её и анализируют.

Он весело улыбается, берёт мою руку и кладет её себе на лицо, как будто ласкаясь.

«Это только пример», – говорит он. – «Но даже если бы я любил тебя, то я предпочитаю постоянно любоваться тобой издалека, чем один раз вблизи. Ведь потом пришлось бы расстаться! Любовь – это нежный цветок и с ним нужно уметь обращаться. Понимаешь?» Раздался звонок в дверь. Так громко и по-хозяйски звонит только фрейлейн Валя. Она вихрем влетела в комнату и с разлёта крепко поцеловала капитана, откинулась назад и шаловливо смотрит какое это произвело на него впечатление. На эти поцелуи приказ маршала Соколовского не распространяется…