Григорий Климов - Песнь победителя
- Название:Песнь победителя
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Феникс
- Год:1995
- Город:Ростов-на-Дону
- ISBN:5-85880-084-Х
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Григорий Климов - Песнь победителя краткое содержание
«Песнь победителя» – автобиографическое и первое произведение Григория Петровича Климова, принесшее ему известность в послевоенной Европе, а затем и во всем читающем и думающем мире. Первое издание этой книги вышло под названием «Берлинский Кремль», которое было навязано автору из политических соображений. Книга имела предисловие мэра Западного Берлина. По этой книге в 1954 году в Западной Германии был поставлен фильм, получивший премию года. А позже были созданы фильмы в Англии и США.
Когда в 1972 году Г.Климов подготовил 2-е издание этой книги, то название «Берлинский Кремль» устарело и мало кто понимал, что это такое. Поэтому автор для эмигрантских читателей переменил название на «Крылья холопа» и в коротком предисловии дал пояснение новому названию.
Но сегодня для российских читателей с согласия автора мы даем название этой книге «Песнь победителя». Пусть в названии улавливается некоторый отзвук иронии, но именно оно соответствует самому духу книги и лучше отражает ее содержание.
Также книга издавалась под названиями «Крылья холопа», «Берлинский Кремль», «Машина террора»
Песнь победителя - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
После такого предисловия полковник переходит к деталям: «Для чего Вы, окончив Индустриальный Институт, занимались ещё иностранными языками?» «Я считал эти знания необходимыми для инженера»…
«Да, но за каким чёртом Вы ещё кончали…» – он смотрит по бумагам, – «Первый Московский Институт Иностранных Языков, да к тому же Педагогический? Что Вам – должность инженера не нравилась?» Полковник очень хорошо разбирается в тонкостях движения интересов и профессий современного советского общества. Благодаря сравнительной легкости получения высшего технического образования, в годы моей учебы в технические ВУЗы попадало значительное количество бросового материала.
Столкнувшись с практической работой и не получив морального и экономического удовлетворения, они засовывали дипломы подальше в сундук и пускались на поиски более хлебной или менее ответственной профессии.
Это выяснялось исключительно частыми арестами среди инженеров за малейшие технические ошибки и сравнительно низкой оплатой рядовых инженеров. Многие женщины, получив высшее образование, предпочитали выходить замуж и возиться у печки, чем работать ветеринарами и агрономами. Конечно, если это допускала зарплата супруга. Если нет – снова кидались на поиски.
Так и метались люди с дипломами из угла в угол советской страны. Государство отвечает на это соответствующими мерами – закреплением молодого специалиста на пять лет за одним производством без права самовольного перехода и тюремным заключением за нарушение этого закона.
«А откуда Вы знали языки?» – продолжает полковник. – У Вас что – бонны или гувернантки были?» Допрос как в НКВД! В годы моего детства иметь гувернантку это означало, по тогдашней классификации, принадлежность к «бывшим людям». В настоящее время слово «гувернантка» не является столь компрометирующим – в Москве можно видеть по паркам массу детей кремлёвской знати в сопровождении гувернанток, разговаривающих с малышами по-французски или английски. Спихнув и обругав старую знать, знать новая скоро пошла по тому же пути.
«Я учил языки параллельно в порядке экстерната. Позже я сдал экзамены за последний курс и Госэкзамены в Московском Институте», – отвечаю я.
«Ага, так Вы учились сразу в двух Институтах. Значит Вы усидчивый человек…» – заключает полковник и задумчиво трёт свою бритую голову, как будто ему пришла какая-то новая мысль.
Не знаю, зачем я, собственно взялся за языки. У каждого из студентов было какое-либо любимое занятие – один изобретает перпетууммобиле или пилит на скрипке, другой блистает на футбольном поле и сидит по два года на каждом курсе, третий увлекается фото, радио или ещё чем-либо.
Иностранный язык был для студентов самым коварным предметом. Некоторые перед защитой дипломного проекта имели «хвосты» по языку за пять лет назад. Я же тайком от окружающих, – чтобы не смеялись, – занимался иностранными языками.
В городской библиотеке был огромный неразработанный архив на иностранных языках. Разбирать и подвергать его цензуре было некому, а без проверки пустить в обращение не разрешали. Вскоре я получил доступ к этим архивам и там мне открылся новый мир, недоступный для других. Это давало чувство удовлетворения.
Языки я знал далеко не блестяще, но в советских условиях даже это было редким явлением. Возможности их практического применения для советского человека настолько ничтожны, что никому не приходит в голову заниматься их изучением. «Еще НКВД на заметку возьмет», – думают люди.
«Так, так…» – постукивает полковник карандашом по моим бумагам. – «Так вот, товарищ капитан. Немецким языком у нас хоть пруд пруди. Английского тоже хватает. Но я вижу, что Вы усидчивый человек и к тому же не мальчик… Я предлагаю Вам нечто лучшее».
Он делает многозначительную паузу и наблюдаёт, как я реагирую на все сказанное.
«Я зачислю Вас на исключительно ответственное отделение. Туда попадают немногие. К тому же я Вам гарантирую, что после окончания, Вы будете работать в Сан-Франциско или Вашингтоне. Что Вы скажете на это?» Я, не меняя выражения на лице, смотрю через стол. К чему это он гнёт? Не английский, не немецкий, работать в Вашингтоне… Уж не хочет ли он предложить мне должность лифтёра в каком-нибудь посольстве? Краем уха я слыхал, что здесь и такие номера бывают.
«Так вот! Я зачислю Вас на Восточный Факультет», – тоном снисхождения произносит полковник.
Я машинально закладываю язык за левую щеку. Неожиданно мне становится то жарко, то холодно.
«…На японское отделение!» – заканчивает полковник, вложив в эти слова последний запас своего пафоса. – «Английский язык, к тому же, там требуется больше, чем где-либо».
Я зябко перебираю плечами и чувствую себя очень неуютно.
«Товарищ полковник, а там попроще ничего нет…?» – слабым голосом выговариваю я. – «Я, знаете, недавно контужен был…» «Тут не лавочка. Ассортимент ограничен», – лицо полковника мгновенно меняется, становится холодным и жестким. Ему жалко потраченного на меня времени.
«Одно из двух: или японское отделение или Вы отправляетесь, откуда прибыли. Вопрос исчерпан! Даю Вам два часа на размышление…» «Полковник в Ленинграде угрожает мне, если вернусь, Трибуналом, а здесь – пожизненная каторга на японском языке. Попал, кажется, ты Климов в клещи?!» – мелькают в моей голове обрывки мыслей.
Когда я выхожу из кабинета Начальника Учебной Части, меня обступает оживленная группа моих новых знакомых. Все интересуйся результатом столь долгой аудиенции:
«Ну, как? Куда попал? На Западный?» – слышится со всех сторон.
«Банзай!» – отвечаю я уныло.
Все на мгновение замирают, потом разражаются диким хохотом. Для них это звучит анекдотом, для меня – драмой.
«Знаешь сколько у них в алфавите знаков?» – сочувственно спрашивает один. – «Шестьдесят четыре тысячи! Культурный японец знает около половины… Оттого они все очки носят».
«За последний год здесь было три самоубийства», – любезно информирует меня другой. – «Все в японском отделении. Совсем недавно один под трамвай бросился».
Да, видно не даром полковник интересовался моей усидчивостью. На лбу у меня выступает пот. Пески и болота Ленинградского фронта неожиданно кажутся мне такими родными и близкими. Лучше фронт, чем шестьдесят четыре тысячи иероглифов.
Окружающим меня офицерам моя растерянность доставляет явное удовольствие. Один из них тянет меня за рукав:
«Пойдём! Я тебе японцев покажу».
Перед тем как войти, мой спутник стучит в дверь и вопросительным тоном громко кричит: «Мужчины?» Из-за двери раздаётся сиплый бас: «Заходи!» На ближайшей к двери кровати сидит, скрестив ноги, встрёпанное существо в роговых очках и в нижнем белье. Существо не обращает на нас ни малейшего внимания и продолжает шептать какие-то заклинания, одновременно чертя пальцем в воздухе загадочные знаки. В комнате несколько человек. Все они находятся в различных степенях того же буддийского транса и сверкают голым телом и нижним бельём. Недаром мой спутник предусмотрительно вопрошал за дверью.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: