Ярослав Голованов - Королев: факты и мифы

О совещании у Сталина пишет в книге «Неделин» 122многолетний заместитель первого главкома ракетных войск Владимир Федорович Толубко. Дата тоже не указана, но из контекста понятно: начало 1947 года. В описании этого совещания уже присутствуют и Воронов, и Яковлев, и Неделин, но тема совершенно другая: Сталин «с присущей ему проницательностью» интересовался состоянием ракетостроения и атомных исследований. Докладывали ему Неделин, Королев и Курчатов.

Почему ракетные и атомные дела разбираются вместе? Ведь до создания атомной бомбы еще далеко. Почему о состоянии ракетостроения докладывает начальник отдела института Королев, а не министр Устинов, который даже не упоминается в числе участников совещания, имеющего к его работе самое непосредственное отношение?

Не надо быть слишком проницательным текстологом, чтобы заметить, что у всех названных авторов концы с концами не всегда сходятся, а описания совещаний основаны скорее на легендах, чем на документах. Пожалуй, с некоторым риском можно принять лишь одно, самое общее свидетельство: весной 1947 года Сталин проводит совещание, посвященное ракетной технике, на котором мог присутствовать Королев, но, очевидно, не присутствовал, поскольку Королев говорит о 9 марта 1948 года, а из письма видно, что «великое счастье побывать у товарища Сталина» выпало ему лишь однажды. Если бы он был у него несколько раз, он бы непременно вспомнил об этом в день смерти Сталина: в такие минуты люди пишут правду. Да и о самолете Зенгера даже намека нет в записи Королева.

Королев позднее рассказывал нескольким людям, что он был на совещании у Сталина, которое состоялось после пусков Фау-2, перед пуском ее советской модификации Р-1, когда уже ясно наметились контуры следующей ракеты Королева Р-2. Март 1948 года – как раз время между Фау и Р-1. Георгий Александрович Тюлин рассказывал, что примерно в то же время – 1947-1949 годы – Кремль потребовал от Королева отчета о состоянии ракетной техники в мире. Писали они такой отчет вместе с Королевым, и Королев возил его в Кремль. Там, по его словам, он впервые встретился со Сталиным, который расспрашивал его о преимуществах ракет в сравнении с бомбардировщиками. После этой беседы Сталин попросил Королева составить ему на эту тему короткую справку. Королев написал ее прямо в приемной и после этого уехал. Это тоже весьма вероятно, потому что вопрос: что лучше – ракета или самолет, вопрос, который дебатировался потом еще многие годы, как раз тогда и зарождался, и Сталин, конечно, хотел знать все аргументы.

Изучив все рассказы и легенды о встречах Королева со Сталиным, я вот что об этом думаю:

В апреле 1947 года, когда Сталин, вероятно, обсуждал вопрос о бомбардировщике Зенгера и немецких трофеях, Королев на этих совещаниях, очевидно, не присутствовал. Он еще не тот Королев, которого мы себе сегодня представляем. Не тот у него уровень, чтобы заседать у Сталина.

Другое дело – март 1948 года. Королев не только разобрался с Фау-2, но и научился пускать эту ракету. Более того, уже готовится к производству ее советская модификация Р-1. Уже есть конкретные разработки новой ракеты, превосходящей по всем своим показателям немецкий «эталон». Открываются новые перспективы. Кормчий должен был указать путь, дать возможность вновь отпечатать проверенный трафарет: «руководствуясь мудрыми указаниями великого Сталина...» Значит, требуются «великие указания». А ракеты – дело темное, одни их хвалят, другие ругают, как быть? Резолюции Сталина редко используют бессильную бюрократическую формулу: «Разобраться и доложить». Он почти всегда стремится разобраться сам, а если дает поручения, определяет в резолюции свою точку зрения. Сам себя загнал Сталин в сложнейший лабиринт: он не мог разрешить кому бы то ни было что-то решать, он должен был решать сам, но он не мог решать неверно! Неверные решения разрушили бы образ. Он лишил себя права на ошибку. Но при всем своем уме он был только человек и не мог никогда не ошибаться. Это он тоже понимал, и тогда он научился красть истину.

Я был знаком с ленинградцем Александром Соломоновичем Фефером, кандидатом технических наук, лауреатом Государственной премии СССР, заслуженным изобретателем РСФСР. Перед самой войной он – совсем молодой инженер – вместе с приятелем изобрел способ термитной сварки металла с помощью портативного оборудования, что позволяло ремонтировать, скажем, гусеницу танка в походных условиях буквально за несколько минут. Вызванный в Москву ошеломленный Фефер был доставлен к Сталину, который попросил его подробнейшим образом рассказать ему о своем изобретении.

– Я бы хотел, чтобы вы, – сказал Сталин, – назвали мне не только положительные, но и отрицательные свойства вашей установки...

Фефер подробно и честно рассказал обо всех недостатках, объяснил, на что, по его мнению, нужно обратить внимание при доработке изобретения.

На следующий день у Сталина было большое совещание, посвященное «мартену в кастрюле», как писали в газетах. Выступали разные танковые военачальники, работники танковой промышленности, и все очень хвалили новое изобретение. Заключая обсуждение, Сталин сказал, что он согласен с тем, что новый метод необходимо повсеместно внедрять, но просит товарищей обратить внимание на некоторые недоработки. И далее, не смущаясь присутствием Фефера, который вчера все это ему рассказывал, Сталин перечислил все эти недоработки.

– У маршалов и директоров заводов отвисли челюсти, – рассказывал Александр Соломонович. – Танкисты-профессионалы, опытнейшие технологи, выходит, не сумели разглядеть того, что сразу увидел гениальный вождь своим орлиным взором! Я чуть с ума не сошел: сначала думал, что меня убьют, чтобы я никому об этом не сказал, – ведь мы беседовали наедине. Но время шло, меня все не убивали, и тогда я стал думать, что он, наверное, понимает, что я и так никогда никому ничего не скажу...

А, может быть, что-то похожее было и с Королевым? Когда настала пора решать, что делать с ракетами дальше, Сталин, прежде всего, получил от Королева необходимую ему информацию, – письменную, устную, – не суть важно. Возможно, и даже весьма вероятно, – не только от Королева. А дальше – широкое обсуждение.

Тюлину Королев рассказывал, что на это совещание его и Гонора привез Устинов. В разговоре с будущим космонавтом Георгием Гречко Сергей Павлович вспомнил такую деталь: когда они вошли, все места за столом были заняты, и он хотел сесть поодаль, но Сталин, взяв у стены одной рукой стул, усадил его за стол заседаний.

Академик Виктор Иванович Кузнецов рассказывал мне, что он присутствовал на совещании у Сталина, на котором Королев точно был, он это помнит, потому что они сидели рядом. Но из его слов получается, что совещание было позднее марта 1948 года, поскольку на совещании обсуждались итоги испытаний ракеты Р-1, а первые ее пуски начались лишь в сентябре 1948 года.