Ярослав Голованов - Королев: факты и мифы

Григорий Григорьевич Нелюбов

Валентин Васильевич Бондаренко

Дмитрий Заикин выходит из сурдобарокамеры после 15 суток одиночества и тишины

Семен Михайлович Алексеев

Летим на космодром

Сказав жене, что полет состоится 14 апреля, Гагарин действительно взял срок с запасом, но точной даты старта он не знал – впрочем, тогда ее никто не знал. После запуска последнего корабля-спутника Королев возвращается в Москву уже под вечер 28 марта и сразу едет на работу. На следующий день утром он проводит последнее предполетное совещание в КБ, выясняет: что, где, на сколько может задержать будущий старт. Пообедав, едет в Комитет по оборонной технике к Рудневу, где собрались члены будущей Государственной комиссии. После короткого энергичного доклада просит разрешения на старт, теперь уже на правительственном уровне. На следующий день Королев и Тихонравов в 8.30 утра уже в Совмине у Пашкова. Георгий Николаевич помогает им составить нужные бумаги. Опытный аппаратчик, он всегда давал дельные советы, популярно объяснял, что нужно делать, какие бумаги писать и кому их адресовать, как их подталкивать и кому звонить, чтобы они нигде не застряли, какие существуют способы весь этот процесс ускорить и довести до желаемого финала. Пашков прекрасно знал все устройство механизма власти. Подобно тому как хороший врач-гастролог ясно представляет себе движение пищи в желудочно-кишечном тракте, Георгий Николаевич зримо представлял себе весь путь бумаг и точно знал, где в данный момент они находятся и что с ними происходит. Анализ «исходящих» бумаг (как и медицинский анализ для врача) позволял ему судить о состоянии организма власти.

2 апреля, несмотря на воскресенье, работа не останавливается: Королев докладывает на заседании правительственной комиссии о готовности техники к первому полету человека в космос. На следующий день Тихонравов записывает в дневнике: «Утром разговор с СП. Сегодня в 15 час. последнее совещание, на котором был СП и Келдыш. Все решилось +». Совещание было коротким. Королев рассказал, что решение о полете принято. В 16 часов Сергей Павлович улетает на космодром. К моменту прилета космонавтов уже появилась некоторая ясность. Встретив их на аэродроме вместе со всеми полигонными начальниками, Сергей Павлович сказал, что ракету планирует вывезти на старт 8 апреля, а 10-12 апреля можно стартовать.

– Как видите, в вашем распоряжении еще есть время, – улыбнулся Главный конструктор.

От Карпова Королев потребовал чуть ли ни поминутного графика занятости космонавтов на весь предстартовый период и напомнил, что он, Карпов, несет персональную ответственность за готовность космонавтов к старту. В голосе Королева удивительным образом сплавлялись ноты дружеского доверия и жесткой требовательности. Только он один умел так разговаривать с людьми.

Утром 6 апреля на космодром прилетел Константин Николаевич Руднев – председатель Государственной комиссии. В 11.30 началось техническое совещание, на котором обсуждались отладка регенерационной системы, результаты испытаний скафандров и кресла и полетное задание космонавту.

Галлай и другие методисты высказали пожелание, чтобы космонавтам разрешили посидеть до старта в корабле. Хотя тренажер был полной его копией, но реальный корабль – это реальный корабль. Это предложение поддержал и ведущий конструктор по «Востоку» Олег Генрихович Ивановский, а затем и Королев. 7 апреля облаченный в скафандр Гагарин, а за ним Титов провели в реальном «Востоке» свою последнюю тренировку. Вечером космонавты смотрели кинохронику о полетах манекенов на двух последних беспилотных кораблях.

Взвешивание в МИКе показало, что «Восток» находится по весу почти у допустимого предела. Вес пяти беспилотных кораблей колебался от 4540 до 4700 килограммов, корабль Гагарина вместе с командиром весил 4725 килограммов. Вспомнили, что Титов немного легче Гагарина, и в связи с этим, может быть, следует запускать Титова, но Королев сказал, что менять ничего не надо, а если потребуется, можно снять некоторую контролирующую аппаратуру, которая в самом полете никакого участия не принимает.

На 8 апреля было назначено заседание Государственной комиссии, на котором после разбора некоторых технических вопросов утверждался командир корабля. Каманин предложил Гагарина в качестве основного пилота, Титова – в качестве запасного. Предложение было принято без долгих обсуждений.

– Девятого апреля Николай Петрович пригласил Юрия и меня к себе в комнату и объявил нам, что полетит Гагарин, а я буду его дублером, – рассказывал Герман Титов.

Мне приходилось много раз читать, как радовался Титов за своего друга Юрия, когда Гагарина назначили командиром первого «Востока». За Гагарина он, может быть, и радовался, а за себя? Разве не был бы Титов просто примитивным человеком, если бы он в эти минуты не испытал ничего, кроме радости за своего товарища?! Так зачем же так его духовно обеднять? На мой прямой вопрос, обидно ли ему было, Герман ответил с полной откровенностью:

– Да о чем ты говоришь! Обидно мне было, не обидно, но по крайней мере – неприятно!

Достаточно посмотреть на понуро сидящего Титова в кадрах кинохроники, снятых во время заседания Государственной комиссии, чтобы понять, что не только радость за Юрия испытывал он тогда. И его можно понять, при этом ничуть не умаляя его дружеских чувств к Гагарину. Галлай свидетельствует: «Очень достойно вел себя Титов в этой психологически непростой ситуации».

На следующий день в одиннадцать часов на большой открытой террасе, построенной у края высокого берега Сырдарьи, состоялась встреча космонавтов с учеными, конструкторами, командирами стартовых служб. Многие из них никогда не видели космонавтов и с интересом рассматривали молодых летчиков. На встрече был председатель Госкомиссии К.Н. Руднев, Главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения К.С. Москаленко, С.П. Королев, Н.П. Каманин, руководители космодрома и другие члены Государственной комиссии. Старались избежать официоза: на столах стояли вазы с фруктами, ситро, минеральная вода, Королев шутил, просил космонавтов и их всех тоже «свозить» в космос на будущем трехместном корабле.