Семен Скляренко - Владимир

И произошло то, что должно было произойти: Барда Фоку окружают бежавшие из Константинополя богатейшие люди Империи, которые прежде служили Склиру, а сейчас служат ему; жаждя отомстить Василию, они подбивают Варда идти с легионами на Константинополь, и он устанавливает добрые отношения с Грузией и Арменией, с арабскими эмирами Мартирополя, Амиды и Харбота, с багдадскими халифами.

В Армении, в доме Евстафия Меланира, родственника Никифора Фоки, собираются византийские динаты, армянские ишханы, – они торжественно провозглашают Варда Фоку императором Византии, возлагают на него корону, облекают в пурпуровое корзно.

Под командой Варда лучшие легионы Империи, десять тысяч грузин, которых мепет-мепе Давид по просьбе императора Василия и его матери Феофано послал в свое время Барду Фоке, чтобы разбить Склира и тем помочь императору Василию, – эти самые десять тысяч грузин, по приказу Давида, готовы к услугам Варда Фоки, чтобы идти на Константинополь и свергнуть с трона Василия…

Бард Фока знает, что борьба с Константинополем будет нелегкой, понимает, что полагаться на союзников – арабов, грузин и армян – не приходится: как только он станет императором, они тотчас перейдут в стан врагов, за спиной остается еще один самозваный император – Бард Склир, хоть он и сидит в темнице.

Фока договаривается с эмирами, будто хочет назначить Склира полководцем, приглашает его к себе, начинает с ним переговоры, но, так и не закончив их, бросает Варда Склира и его брата, патрикия Петра, в темницу.

Затем Вард Фока выступает на север, к столице, перед ним Сирия и Месопотамия, Коломея и Каппадокия, Пафла-гония и Оптиматы – много фем Империи, но там никто не поднимается против Фоки, напротив, к нему присоединяются новые легионы, с юга на Константинополь наступает грозная, страшная, палящая, как аравийский ветер, сила…

Потеряв отца, двух братьев, покарав собственным мечом изменника Аарона, комит Самуил уже никому не верит и полагается только на себя и на свое воинство.

Он знает, что Империя переживает тяжелые дни, ему известно, что Вард Фока провозгласил себя в далекой Армении императором и собирается в поход на Константинополь.

И Самуил выступает против Византии; после разгрома легионов императора Василия близ Средеца болгары спускаются с Родопов, останавливаются под Адрианополем и угрожают столице Империи; Самуил ведет свои полки на за-пад, берет города Драч и Леш на Адриатическом побережье, потом поворачивает на юг, захватывает Вер, переходит Вар-дар и появляется на подступах Солуня, у Эгейского моря.

И таким образом над Константинополем занесен еще один меч, меч с севера; вал с юга идет против вала с севера, а когда валы сольются – падет Константинополь, погибнет Византия.

По ночам на небе видна комета, она висит в небе, напоминая острое копье с длинным, широким хвостом.

В Константинополе на стенах домов и гробницах чья-то неведомая рука пишет: «Сверху комета свет зажигает, снизу ромеев комит истребляет…»

Черная туча собирается и на западе; в Южной Италии Византия владеет небольшими землями на Средиземном побережье – Апулией и Калабрией, однако с севера им угрожав ет германский император Оттон, с юга на эти фемы без конца нападают арабы с острова Сицилия.

Кольцо замыкается. Византия со всех сторон окружена врагами, они наступают на нее; никогда еще Империя не переживала таких дней, жизнь, существование, будущее ви-сит на волоске.

Тревога, волнение, страх охватывают Константинополь. Малая Азия начинается сразу же за Босфором – там движется со своими легионами Вард Фока; отряды болгар рыскают у северных окраин города; в Средиземном море – на Сицилии, Крите, Кипре подстерегают арабы.

Оттого что Малая Азия и южные фемы Византии в Италии отрезаны от столицы, а Эллада, Пелопоннес, Фракия и Македония захвачены болгарами, задерживается подвоз хлеба в Константинополь, начинается голод, а следом за ним мор, болезни.

Население столицы доведено до отчаяния – кражи, грабежи, убийства свершаются среди бела дня. Император Василий упорно сидит в Большом дворце. Бессмертные день и ночь охраняют его.

Единственным спокойным уголком в Империи в то время оставались Климаты, лишь оттуда подвозят в столицу хлеб, соль, рыбу, вино. Но за Климатами раскинулась Русь, и не дай Боже, она объединится с болгарами.

Комета все еще висит в небе, над Константинополем бушуют удушливые, знойные ветры, на кладбища везут и везут покойников. Живые не знают, что случится с ними завтра.

Неведомая рука пишет и далее на памятниках и гробницах:

«Увы, меч разделяет единую некогда семью, отец порывается убить своих сыновей, и сын обагряет десницу отчей кровью, горе нам, горе, брат поднимает секиру против груди братней… А ты, город василевсов, Византион, скажи, до чего ты дошел – город счастья в прошлом, город несчастья в настоящем?! Не дрожишь ли ты ежедневно? Не рушатся ли твои стены? Ведь дети твои, выраставшие в твоих объятиях, одни стали добычей меча в битвах, другие покинули свои жилища и принуждены весь свой век жить, затаив дыхание, на пустынных островах, в ущельях и среди скал… Затмилось солнце, поник блеск месяца…

…Вижу обезумевшую толпу сынов Амалика, останавливающих безвременно путников, вырывающих у голодного последний кусок хлеба и все имущество, слышу стоны и плач мужей, жен и детей, простирающих к небу свои руки…

…Вижу дело, достойное воздыханий и плача, – нивы, треснувшие до глубин, зияющие от засухи, поникли колосья, поблекшие и увядшие, точно мертвые. А пахари склонились в трудах над землей и говорят: «Умерла надежда, напрасен наш труд, все гибнет, все горит… Кто уплатит лежащие на нас тягости долгов? Кто накормит наших жен и детей? Кто внесет подати и прочие повинности в казну кесареву? Нет, никто! Так чего же ты ждешь, земля, возьми уж лучше вместе с пустым колосом и нас – мы не можем далее терпеть голод, мы готовы, лучше уж скорее конец…» [11]

Послы императора Василия в Киеве? Это трудно было понять – Днепр скован льдом, все дороги на запад и на юг, в Византию, занесло снегом, и все-таки, несмотря ни на что, василики пробились, преодолевая морозы и метели, в Киев и остановились на Подоле в доме купца-грека Феодора и теперь просят Владимира их принять.

Князь назначил время встречи. На второй день недели, на рассвете, велено было прийти в Золотую палату нескольким боярам, воеводам, мужам лучшим и старцам – князь не хотел оказывать послам какую-нибудь особую честь: большая, видать, нужда у императоров, коли послали василиков зимою, от ромеев можно ждать всего.

Так оно и было. Во вторник, задолго до рассвета, князь вышел из своих покоев в Золотую палату, там уже собрались воеводы, бояре, мужи; в тереме было холодновато, потому все надели сапоги на меху, кожушки, когда вошел князь, они низко поклонились.