Семен Скляренко - Владимир

Князь сел на свой стол под знаменами, мужи стали вдоль стен, дворяне ходили и поправляли свечи.

Василики вошли в палату опасливо: в Константинополе им наговорили много ужасов о неведомой Русской земле; но, увидав небольшое число людей, князя, сидевшего в простом темном платне на помосте, осмелели и направились один за другим к помосту, там они стали в ряд и земно поклонились.

– От императоров Василия и Константина василики, -повели они речь через толмачей, – прибыли, дабы удостоверить любовь и дружбу меж нами… В добром ли здравии князь Владимир и его семья?

– Спасибо императорам Василию и Константину за любовь и дружбу, – ответил Владимир, – передайте, что я и семья моя здоровы. А как ехалось вам, василики, в далекой дороге?

– Благодарим, княже, ехали мы быстро, и в твоих землях принимали нас гостинно, однако холодно ныне на Руси, мерзли вельми…

Мерзли они, правда, не только в дороге. Явившись сюда, в Золотую палату, в легких одеждах – темных шелковых рясах, хламидах, сандалиях, – они даже посинели от холода и дрожали всем телом.

– Что делать? – Князь взглянул на замерзшие окна. – Зима на Руси суровая, злая… В Константинополе небось и сейчас тепло?

– Верно, князь, тепло, очень тепло, жарко…

Тем временем слуги, прибывшие с василиками, внесли и сложили на скамьи дары императоров: богатое оружие, ок-самиты, узорочья.

Князь Владимир поблагодарил за дары, понимая, что не только это привело в зимнюю пору в Киев ромейских послов.

Впрочем, они начали сами:

– Императоры велели передать, что, утверждая давние ряды, желают жить в любви и дружбе с Русью.

– Мы такожде хотим лишь мира и дружбы с Византией.

– Но в старых рядах, княже Владимир, сказано, что коли в земле Корсунской либо в иных каких городах над Понтом Евксинским начнется брань и русский князь попросит у нас воинов, то императоры дадут ему, сколько потребуется, и пусть воюет [12].

– Читал я ряды князей наших, Русь никогда не просила помощи у императоров ромеев.

– Зато император Василий просит днесь эту помощь у русского князя.

– Император Василий просит дать воев?

– Так, княже, император Василий просит дать ему в помощь шесть тысяч воинов.

– Для чего?

Василики поведали, что в Империи неспокойно, что в Малой Азии подняли восстание и провозгласили себя императорами племянник покойного императора Никифора Вар-да и полководец Склир.

– Эти самозванцы императоры, опираясь на армян и арабов, ведут на Константинополь тысячи грузин, а когда переправятся через Геллеспонт, трудно придется Византии, страшная угроза повиснет и над Русью.

– Я выслушал вас, василики, тотчас ответить не могу, должен держать совет со своей дружиной, – сказал Владимир.

Поверил ли на этот раз князь Владимир василикам ромеев? Нет, не поверил, не мог поверить.

Владимир понимал, что над Византией нависла смертельная опасность, – поражение императора Василия в Малой Азии было бы равносильно гибели. Рядом с Константинополем Болгария: достаточно искры в Малой Азии – и тотчас, собрав последние силы, она поднимется и ударит на Византию.

Нет согласия у императора Василия и с германскими императорами, коли бы он хоть немного рассчитывал на Отто-на, то не посылал бы своих василиков в Киев; Германская империя притаилась и ждет, и достаточно императору Василию проиграть битву в Малой Азии, Оттон пойдет на Константинополь. Вместе с ним двинутся и раздерут в клочья Византию Угорщина, Чехия, Польша.

Если бы князь Владимир знал, что Болгария уже поднимается, собирает силы и начинает последнюю битву с Византией, если бы он знал, что Германия после поражений в битвах со славянскими племенами у Варяжского моря и после жестоких сеч в Южной Италии истекает кровью, если бы он имел понятие о том, что Польша, Чехия, Угорщина только и мечтают сбросить ярмо Германской империи, Владимир, имея большую дружину и подмогу всех земель Руси, смело двинулся бы к берегам Дуная, отомстил бы за отца и за кровь многих русских людей и нанес бы последний, и решительный, удар Византии.

Достаточно ему было кликнуть клич по землям, – Русь поднялась бы против Византии, встала под его знамена, двинулась бы на ромеев, разгромила их…

Слушая василиков императора Василия, князь Владимир стоял перед таинственным, неведомым миром, в котором нарождались и исчезали племена, земли, империи. В равной мере он ненавидел и Восточно-Римскую империю, и новую Германскую империю. Ему угрожали с востока, с юга и с запада, в этом беспокойном, бушующем море он думал и радел о Руси.

Поэтому князь Владимир решил утвердить мир и дружбу Руси и Византии, но помощи оказывать ей не хотел.

Василики ушли. Оставшиеся в Золотой палате бояре и воеводы, прильнув к окнам, долго наблюдали за тем, как выходили они из терема, пересекали двор и скрывались за воротами.

– Тугонько пришлось императорам, коди среди зимы посылают василиков на Русь, – с хищной усмешкой заметил Воротислав, вертлявый, смуглый, похожий на хазара боярин, не раз ездивший в молодости торговать в Византию. – Точно журавли, вытаскивают ноги из снега. Завязли. Беда в зимнюю пору! Ха-ха-ха!

Князь Владимир улыбнулся – суров смех боярина, но справедлив: ромеи завязли не только в Киеве, но и у себя на родине.

В палате постепенно надышали; из-за Днепра поднялось солнце, и хотя на улице морозно, но лучи его ласково греют.

– Так что же скажем василикам, дружина моя? – спросил князь.

Первым вышел вперед и остановился перед князем тот же Воротислав.

– Из каждого дела пользу надо извлекать, – сказал он. -Императоры о своей выгоде помышляют. Русские люди та-кожде о себе пекутся… Крови на бранях с ромеями мы, кня-же, море пролили, ратоборствовали немало, а ничего мечом не добились.

Воевода Волчий Хвост поддержал Воротислава: – И не можем, не можем, княже, идти нынче на брань… Золотая палата шумела, потоки розовых лучей бились о стены, играли на знаменах, княжьих доспехах.

– Значит, не дадим помощи императорам? – спросил князь.

– Почему не дать? – Лицо Воротислава стало суровым. -Не сказывал я, княже, такого. Говорил про мире императорами, а не про брань.

– Не разумею, мужи мои, – удивился Владимир. – Что мир, а что брань?

И тогда уже несколько бояр и воевод, перебивая друг друга, закричали:

– На брань ходили князья Олег, Игорь, Святослав, множество людей полегло, лилась кровь и все всуе, напрасно…

– Мудра была княгиня Ольга, не с дружиной ездила в Царьград, а с мужами, послами да купцами, о купле и продаже говорила, посвоиться с императорами хотела.

Эти слова больно задели Владимира: верно, его бабка Ольга, он точно это знал, будучи в Константинополе, хотела и домогалась, чтобы император дал в жены его отцу Святославу порфирородную дочь, однако, хвала богам, этого не случилось, – он, Владимир, родился не от царевны, а от рабыни Малуши.