Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– Да… – сказал он, вздыхая, – одни шлихи.

Он повертел еще ковшик, пристально разглядывая двигающиеся по донышку песчинки, вылил остатки воды и песка на землю и поднялся, глядя на неподвижно стоявшего мальчика:

– Что ж ты, парень, а?

Гайзулла, хотя и не донимал, что говорит управляющий, по его глазам и недовольно сморщившемуся лицу сообразил, в чем дело. Он ткнул рукой в ямку, выкопанную в песке:

– Здесь, здесь!

– Мальчик не врет, Аркадий Васильевич, – сказал немец. – Не будем спешить…

Он взял ковшик и приказал штейгеру вскопать на полсажени в глубину. Промыв песок, немец поднес ковшик к глазам и удовлетворенно хмыкнул. На дне ковшика что-то блестело. Управляющий и штейгер подошли ближе. Мордер послюнил палец, взял крохотную крупицу и стал внимательно разглядывать.

– Золото! – вскрикнул Аркадий Васильевич и приказал штейгеру набрать еще песку.

На этот раз на дне ковшика остались две крупинки со спичечную головку. Лицо управляющего просияло. Забыв про Кулсубая и Гайзуллу, он бросился опять промывать и, когда после третьей промывки увидел три золотника размером побольше, бросился к Мордеру и стал восторженно трясти его за руки:

– Нашли! Это золото, золото!

Толстый немец важно отдувался и вытирал платком вспотевшее лицо:

– Подождите, Аркадий Васильевич, радоваться еще рано. Вдруг жила небольшая? Может еще так получиться, что как русские говорят, овчинка выделки не стоит!

– А жила здесь проходит? – посерьезнев, спросил управляющий.

– Трудно сказать, – ответил немец и наморщил лоб. – Может, она только на поверхности, а может, здесь золото совсем случайное, водой принесло… Во всяком случае, если жила здесь, значит, она совсем на поверхности, молодое золото.

– Молодое? – переспросил штейгер. – Это как?

– Молодое, свеженькое, как девушка, которую первый раз сватают! – улыбнулся немец. – Так говорят, когда жила на поверхности. Легкая добыча, убрал верхний слой—и бери! На прежнем-то прииске золотишко старое, глубоко лежит, сами знаете. – Мордер вылил из ковшика песок, ополоснул его, выпрямился и потер поясницу. – Ноет уже… Темно, давайте обратно, разведку завтра продолжим.

При виде приискового начальства старатели, сидевшие вокруг костров, поднялись с мест.

– Ну как, Аркадий Васильевич?

– Хоть один знак нашли? – спрашивали они.

Штейгер скорчил свирепую гримасу:

– Куда нос суете? Сколько бы ни нашли – все наше, вам ни Кусочка не достанется! Может, еще Аркадий Васильевич отчет вам должен давать?

Не смея больше расспрашивать, старатели молча уступили дорогу хозяевам, но, увидев Кулсубая и Гайзуллу, плетущихся сзади, тут же окружили их.

– Нашли, нашли, – устало отмахнулся Кулсубай, предупреждая расспросы.

– Много?

– Много, да никому не достанется! – Кулсубай сел возле костра. – Дайте-ка и нам супцу, а во весь день без жратвы. Иди-ка, садись рядом со мной, – указал он Гайзулле. – Что, устал?

Гайзулла кивнул головой.

– Так-то, брат, – продолжал Кулсубай. – Дураком я был, дураком и остался. Так и буду всю жизнь, видно, в дырявых штанах ходить! А они, – Кулсубай мотнул головой в сторону управляющего, – заплатки в жизни своей не увидят!

– Брось, кустым! – весело заметил молодой старатель в большом, не по росту сшитом бешмете, —Если здесь много золота, я смогу жениться, а вот он – семью оденет. Не все плохо на этом свете!

– А я напьюсь так, что и жена домой не до тащит! – крикнул кто-то.

Старатели загомонили:

– Эх, мне бы золота побольше намыть, си дел бы я здесь, черта с два!

– Куда б ты делся! Молчи уж…

– В Америку махнул бы!

– Ха! Чего ты там не видал?

– Дурак! Там, говорят, как в раю, – молочные реки, кисельные берега! И водки, и хлеба, всего полно, набирай карманы и живи в свое удовольствие! Говорят еще…

– Говорят, говорят! – вспылил пожилой бородач. – И у вас, говорят, золото с лошадиную голову находят, а приедешь – шиш тебе с маслом! Вот я мою, мою, а семью прокормить не могу! Говорят!..

– Вам, зимогорам, точно от золота проку нет! Сколько бы ни мыли!

– Легко тебе говорить, один ходишь! Заработал, пропил, и горя мало, а у меня семь душ – вот где сидят! – бородач стукнул себя кулаком по шее. – Год уже, как здесь, за сто верст от дома, пешком шел, а толку? Ни гроша в кармане!..

Старатели замолчали. Кулсубай подложил веток, пламя вспыхнуло сильнее и осветило верхушки деревьев, качающиеся от резкого ветра.

– Ложись, Гайзулла, завтра рано вставать.

– Завтра нас отпустят домой, агай?

– Не знаю… Ложись, там видно будет.

Костры угасали, но люди не торопились ложиться. Поляна погружалась в темноту, дальше от нее стоял уже густой ночной мрак, и полная луна, медленно плывущая сквозь голубоватые облака в прорывах между ветками, казалось, не освещала, а лишь оттеняла черноту ночи. В небе дрожали редкие звезды, изредка слышны были далеко на дороге скрип тарантаса и одинокий звук колокольчика.

Луна уже показалась над верхушками, когда Кулсубай прилег на траву рядом с Гайзуллой, подложив под голову старый малахай. Он закрыл глаза и старался уснуть, но у костра все еще шептались. Кулсубай прислушался.

– Ха, если бы я был богатым, со мной и уряд ник бы считался и начальство! А что у меня за богатство? Во, гляди! Бешмет в глине да дырявые каты! Тут еще штейгер все требует: «Не прячьте золото, не прячьте! Вы мне за него ответите!» Да если я намытого не сдам, я ж с голоду помру, где уж тут прятать! Вот она какая, жизнь!

– Да… – пробасил густой голос, и Кулсубай узнал в нем бородача. – Говорят, везет кому-то, а нам – все мимо проходит! Сколько лет уже мою, двух друзей в шахте схоронил, а куда идти? Все думаешь, найду, найду, здесь оно где-то, рядом, прямо нюхом чую! Эх, пропади оно пропадом!..

Кулсубай приподнялся с земли:

– Хватит болтать-то, сами не спите и другим не даете! От разговоров в кармане не прибавится…

Старатели улеглись. «И вправду кажется, вот-вот найдешь, – думал Кулсубай. – А оно все дразнится только! Вот и сейчас показалось и ма-иит, зовет, а что из этого выйдет – неизвестно… Может, разбогатею, а может, так обнищаю, что совсем голозадый ходить буду…»

Он придвинулся ближе к Гайзулле, обнял его за плечи. Мальчик дышал спокойно и ровно, чуть посапывая во сне.

С утра на поляне закипела работа. Разбившись по двое или по трое, старатели копали шурфы. Очень скоро внизу, из-под песка и комьев глины, выступила вода. Постепенно она поднялась по щиколотку, затем по колено, и старатели ругались вовсю. Ноги стыли в холодной воде, и при каждом ударе кайлы мутная желтая вода брызгала во все стороны. Скоро пришлось вычерпывать воду, и стало совсем тяжело работать.

Первые шурфы дали хорошие результаты. Однако по мере удаления вверх и вниз золотая жила терялась. Все меньше и меньше золотых крупинок становилось на дне пробного ковша, вместо песка появилась какая-то беловато-серая порода. В последнем шурфе совсем не оказалось золота. В небольших ямах, вырытых для снятия пробы, тоже ничего не было…