Виталий Полупуднев - Великая Скифия

– Гуляй, Армена! – командовал он. – Архистратег Диофант никогда не будет нами недоволен. Он тоже армениец, вышел из незнатной семьи и любит вино и женщин.

– Правильно!.. Клянусь развалинами Ниневии! Но надо найти, где херсонесцы спрятали вино. В прошлом году я был здесь пьян каждый день!

– А я знаю!.. Да!.. Пусть Ариман и все злые духи накажут меня, если я не знаю, где у них вино! – вскричал третий. – Вон в том храме есть подвал со старыми винами. Эй, арменийцы, вперед!

Гуляки ввалились гурьбой в перибол храма Девы, грубо оттолкнув привратника, старого Тритона, заменившего собою сильного и мужественного Костобока.

– Нельзя сюда, воины! – попробовал протестовать раб. – Это храм Девы-Покровительницы!

– Прочь, раб! Кому ты берешься указывать! Иди лучше покажи нам, где тут у вас погребок с винами!.. Разве ты не видишь, что благородные люди хотят пить?

– В храме нет вина. А если и было, то его выпили в дни осады и голода.

– Врешь, подлый варвар!

Архелай ударил Тритона по щеке.

Привратник, и так не очень крепкий, еще более ослабел от голодовки. И сейчас от удара сильной руки свалился на землю как сноп.

Девушки-воспитанницы видели из своего жилья всю эту сцену, перепугались и поспешно начали закрывать двери.

Одна Гедия не разделяла общего страха. При виде пьяных подвигов понтийцев, девушка выбежала во двор и закричала, покраснев от гнева:

– Наглые чужеземцы! Как вы смеете врываться туда, где стоит святыня города?! Совет и народ никогда не допустят надругательства над жилищем богини!..

И, не обращая внимания на предупреждения подруг, смелая воспитанница быстро накинула на голову покрывало, свидетельство ее девичьей чести, и смело пошла навстречу пьяной компании с твердой решимостью прогнать ее из пределов храмового двора.

– Вон отсюда! Уходите, иначе вы дорого заплатите за вашу дерзость!

Арменийцы оторопели на минуту. Остановившись, с пьяным удивлением смотрели на красивую девушку, так грозно изгоняющую их из храмового двора. Потом переглянулись и огласили воздух оглушительным хохотом.

– Хо-хо-хо! – веселился Архелай. – Вот это здорово!.. Кажется, у херсонесской Девы неплохие жрицы, если все они похожи на эту девчонку! Здесь, друзья, мы скучать не будем!.. Это то, что нам надо!

Смуглой рукой он схватил Гедию за плечо. Девушка с возмущением оттолкнула его и вновь потребовала, чтобы воины покинули храмовой двор. К ней подскочили еще двое, но Архелай отстранил их.

– Нет, друзья! Вы ищите себе других, а эта иеродулка моя! Мне нравится ее лицо и то, что она совсем не изголодалась!

– Я не иеродула, – возразила Гедия. – Я свободная гражданка полиса и требую от вас: уйдите отсюда, а то я позову стражу!

– Стражу? Хо-хо-хо! Какую такую стражу? Из голодных херсонесцев? Да мы разгоним ее ножнами мечей! Эй, друзья, поищите-ка, где у них подвальчик с винами, пока я разговариваю с этой сердитой иеродулочкой!

Арменийцы кинулись в поиски и первое, что нашли в ближайшем помещении, были воспитанницы храма. С торжествующими криками и двусмысленными шутками воины стали разбирать девушек. Слышались возгласы:

– Это моя, у нее совсем светлые волосы!.. У нас таких не всегда найдешь!

– Куда ты, Трдат, хватаешь двух сразу, такой жадный!

– Ох, ты! Царапается, как кошка! Нет, не уйдешь!

Несколько человек, более интересующихся выпивкой, чем женскими прелестями, уже поднимались по ступеням храма, решив во что бы то ни стало найти вход в заветный подвал с вином. Их встретила испуганная Лоха, которую разбудили крики и шум во дворе.

– Кто вы и что вам нужно в храме Девы? – спросила она понтийцев заплетающимся от страха языком.

– Вот, Ламах, – со смехом обратился один к другому, – тебе подруга! Настоящая ведьма!.. А ну, мамаша, покажи-ка нам храмовой винный подвал!

Старуха выпучила глаза от волнения, однако решительно загородила дорогу.

– Сюда нельзя! – прохрипела она. – Здесь нет вина, здесь живет богиня!

– Врешь, старая мегера! Здесь вы храните вина! Уходи в сторону, противная ведьма!

Сбив с ног старуху, молодцы вошли в храм.

Первым был подвергнут обыску чулан с недорогими посвящениями. Понтийцы шарили всюду, роняли на пол глиняные статуэтки, давили их ногами, разбрасывали снопики пшеницы и всю ту ритуальную рухлядь, которая имела ценность лишь для тех, кто приносил ее сюда с чувством благодарности или надежды, обращенными к бессмертным богам. Гулякам до всего этого не было никакого дела. Им нужно было вино.

– Ха-ха-ха! Посмотрите, какую дрянь хранят эти глупые колонисты в своих храмах!

– Проклятие! Здесь вина и духу нет!

– Зато есть деревянный конь, на котором старшая жрица катается по ночам!

Они вышли из чулана. Увидев мраморную статую богини, перемигнулись.

– Жаль, что она из камня, – пробурчал один из гуляк.

– Нашел! – весело крикнул другой, наткнувшись на окованную дверь опистодома. – Вот он, подвал! Ломай дверь!..

Но Лоха уже вскочила на ноги и, стоя на ступенях храма, подняла оглушительный визг и плач.

– Богиню опять хотят украсть! Тритон, беги, собирай народ!

Тритон, держась рукой за опухшую щеку, кинулся на площадь с криками:

– Помогите, помогите! Дева в опасности!

В это время городские воины толпами возвращались со стен и из окрестностей города, где они помогали понтийцам преследовать скифов. Многие из них уже зашли в свои дома и увидели, что их добро растащено или спущено за кусок хлеба понтийским солдатам. Слышались проклятия и возмущенные возгласы, даже крики и плач жен, у которых мужья требовали отчета в содеянном.

Гекатей только что расстался с отцом, сказав ему:

– Я скоро буду дома, только зайду в храм, посмотрю, все ли так в порядке.

Скимн нес в плаще конские внутренности и добрый кусок мяса.

– Не задерживайся, Гекатей, – наказывал он сыну, – я сейчас же начну варить и жарить. Эх, и обед будет у нас, на славу!

Тревожимый смутным беспокойством, юноша направился к центру города в сопровождении молодых воинов. Подходя к площади, он наткнулся на толпу людей, окруживших Тритона. Привратник задыхался от волнения, махал руками.

– Они ломают двери храма!.. Деве угрожает опасность! – взывал он истошным голосом. – Меня сбили с ног!..

Он показал всем раздувшуюся щеку.

Гекатей почувствовал в груди мгновенную острую боль, как от удара ножом.

– Что ты говоришь? – обратился он к привратнику. – Может ли быть, чтобы понтийцы, наши освободители, угрожали Деве и ломились в храм?

– О господин! Спешите туда!.. Они чуть не убили меня и сейчас причиняют насилие девушкам-жрицам!..

Это послужило сигналом.

– Братья, граждане! – вскричал Гекатей. – Все на помощь богине!..

Воины, бывшие с Гекатеем, случайные граждане – все устремились в сторону храма. Женщины бежали с выражением испуга и фанатического возбуждения на изможденных лицах.