Виталий Полупуднев - Восстание на Боспоре

– Привет тебе, благородная княгиня! – поклонился Пифодор с учтивостью воспитанного человека. – Прими дары мои!

Пираты положили перед княгиней какие-то блестящие вещи, ткани и вина в опечатанных амфорах. Вокруг одобрительно зашумели. На пиратов смотрели с завистью и восхищением. Пифодор и его люди являли собой образец молодечества и смелой предприимчивости, которые всегда увлекали степных витязей.

– Ты храбр и верен, пиратский князь, – сказала твердым голосом Табана. – Борак и Фарзой любуются тобой из царства теней!

Грек как-то особенно хмыкнул, но княгиня продолжала:

– Я хотела видеть тебя, как бывшего слугу Фарзоя. Фарзой и Борак были друзьями, значит, Борак не чужд тебе. Призываю тебя приложить все силы и отомстить за смерть обоих князей! Лайонак уже поклялся мне в этом. Поклянись и ты!

Она подняла вверх руки и опять стала походить на жрицу.

– Готов принести клятву такую! – тряхнул серьгой Пифодор. – Только мстят за мертвых… а Фарзой, мой любезный князь и покровитель, жив!

Табана вздрогнула и сделала шаг назад.

– Кто жив? – глухо переспросила она.

– Фарзой! Но он в неволе, сидит, бедняга, за веслом на «Арголиде» и побрякивает своими кандалами. Имя ему – Сколот. Не мстить надо за него, а помочь ему вырваться на свободу! Вот тогда он за своего друга Борака сам отомстит.

Лайонак подошел и обнял родосца.

– Если ты не лжешь, эллинский проходимец, то достоин быть архонтом у себя на родине!

– Подожди, Лайонак, – нетерпеливо отстранила его белой рукой Табана. – Говори дальше, пират!

– А что еще говорить? Все сказал. Надо подумать, как освободить князя, пока его не увезли в Синопу!

Гребцам послали мяса и вина. Грек уселся около огня и, не переставая болтать, жевал горелую конину и подолгу припадал к чаше.

– Слушай, друг, – обратился к нему более сдержанный, по-крестьянски солидный Танай, – молвил ты – все изменилось. Говори, что же?

Пифодор рассказал, что Диофант получил от Митридата срочное повеление отбыть со всем флотом в Синопу, но не восточным путем, мимо Боспора, а западным, то есть через Ольвию и далее по западному берегу, с заходом во все эллинские колонии-города на малые сроки. А это означает, что Диофант поедет в Пантикапей на одном или двух кораблях, а потом вернется и станет нагонять своих в западном направлении. Для этого он должен плыть на самом быстром корабле, именно на «Арголиде». На «Арголиде» же сидит прикованный у весла Фарзой.

– Вот тут-то и надо устроить ему побег! – заключил родосец, бросая в огонь обглоданную кость и вытирая руки о шаровары.

– Но как это сделать? – оживилась княгиня, дрожа от волнения. – О, если вы поможете ему вырваться из плена, то все боги агарские и сколотские будут благоволить к вам!

– Да? – раскрыл рот суеверный грек. Он всегда побаивался местных богов и при случае старался угождать им. – Я готов сделать все, что в моих силах!

– Ты нападешь в море на «Арголиду»? – спросил серьезный Танай.

– Напасть на «Арголиду»?.. Гм… Это заманчиво, но боюсь, что сил у меня не хватит для такого дела… Нет, я буду следовать за кораблем Диофанта и войду вслед за ним в гавань Пантикапея. Там у меня есть люди, которые помогут мне вызволить Фарзоя.

– Ты проберешься в гавань? – покачал головой Лайонак. – Там тебя сразу же схватят! И казнят за морской разбой!

Пифодор расхохотался.

– Нет, не казнят!.. Я свободно въезжаю в пантикапейскую гавань как заморский купец и, заплатив пошлину, сбываю свои товары. Кто их покупает? Пантикапейский лохаг Саклей, мой покровитель. Мы с ним почти друзья!

Табана, а за нею и Лайонак были изумлены.

– Саклей водится с пиратами?

– Еще как! Это одна из его доходных статей. Я граблю корабли, что идут в Фанагорию, и ему сбываю награбленное. Корабли архонта Карзоаза – топлю. Тоже по повелению почтенного Саклея.

– Вот они, тайны боспорских богачей и властителей, – вздохнул Лайонак, – о которых я и не догадывался!

– Что же ты будешь делать, когда войдешь в гавань? – нетерпеливо спросила Табана. – Ты же не нападешь на «Арголиду» в гавани?

– Я буду действовать подкупом.

– Боги да помогут тебе!

– Не забудь ты меня, княгиня! Это для меня куда дороже и вернее! А боги упорно не хотят замечать меня, особенно когда делят среди смертных счастье. Зато злые духи никогда не забывают оделить меня куском горя.

– Не говори плохо о богах, они могут наказать тебя.

– Да минует меня это! – Пифодор прошептал заклятье, потом обратился к мужчинам: – Так вы со мною, на корабль?

– Нет, – подумав, ответил Лайонак, – я поеду в Пантикапей тайно и сушей. Если твой подкуп не удастся, у меня есть свой план освобождения князя. Какой – пока не буду говорить, не обдумал еще как надо… Переоденусь бродягой, каких сейчас на Боспоре много. Может, мне удастся и Бунака разыскать, если он еще жив.

– Если ты оденешься бродягой, – возразил грек, – то тебе трудно будет что-то сделать. Поезжай в Пантикапей купцом. Ты бородат, изменился, тебя не узнают.

– Купцом?.. Это неплохо, но нужны товары, вьючные кони, охрана какая-то…

– О товарах не печалься, – оскалился весело Пифодор, – я дам тебе товаров на пять вьюков, этого достаточно. В том числе десяток амфор с борисфенским медом. Такого меду сам царь не пивал!

– Ну, а охрана?.. Одного меня ограбят дорогой.

– И об этом тоже не печалься, – положил ему на плечо руку Танай. – Если согласишься – я поеду с тобою как телохранитель да еще десять молодцов подберу, с которыми можно ничего не бояться!

Все трое обнялись с веселым смехом.

– Согласен, друзья, – с чувством произнес Лайонак. – С такими людьми, как вы, можно весь свет пройти!

– Мы и пройдем его! – подтвердил беззаботно Пифодор. – А теперь – за дело!

Через час на берегу лежали тюки и амфоры. Один из пиратов заворчал, недовольный щедростью Пифодора, но тот прикрикнул на него, а другим заявил, что дело идет о богатой добыче. Махнув рукой друзьям и княгине, он прыгнул в лодку. Весла ударили по черной воде, и лодка исчезла во мраке. Лайонак и Танай задумчиво посмотрели вслед и вернулись к Табане. Женщина молилась. Теперь мужчины заметили, что мрак ночи как бы сгустился, а на востоке появилось алое сияние зарождающегося утра.

Когда взошло солнце, то Бабон и все, кто стоял на башне, уже не заметили людей около могилы Борака. Их словно смело солнечными лучами вместе с ночной темнотой. То, что происходило ночью при свете костров, сейчас показалось Бабону ночным видением, и он готов был усомниться в его подлинности.

Флот Диофанта зимовал частью в херсонесской гавани, частью в керкинитидской. Полководец имел твердое убеждение, что для полного завершения таврических дел нужно весной нагрянуть всеми кораблями в Пантикапей. Перисад прислал несколько писем с настоятельными просьбами поспешить с помощью, чтобы предотвратить угрозу рабского мятежа.