Виталий Полупуднев - Митридат

– Ух, как страшно! От одного вида таких серпов убежишь!

– А вот римляне не очень их боятся. Римские воины умеют вовремя расступиться и пропустить такие упряжки, а потом расстреливают лошадей и возниц стрелами и свинцовыми маттиобарбулами из пращей. Это такие шары для метания.

– Да?.. Как они смелы и мудры, эти римляне! И хорошие вояки!.. Но все же мне кажется, если убить одного коня, то вся упряжка запутается и станет!

– Не совсем так! Пока целы две средние дышловые лошади, колесница не станет! Пристяжные же запряжены каждая отдельно! Могут обе упасть – возница отцепит постромки на ходу! Боковые лошади как бы зашита для средних от стрел и дротиков врага! Понял?

– Ой-ой! Теперь мне понятно, почему так много коней везут такую маленькую тележку!

– Именно! Чем больше пристяжных, тем надежнее защищены средние лошади, тем живучее упряжка!.. Говорят, Митридат управляет шестнадцатью лошадьми сразу!

– Запряженными в такую вот тележку?

– Да!

– Да что он, великан или страшный силач, что может управлять целым табуном и сдержать его, если кони понесут?

– Он силен, как Геракл! К тому же волшебник. Умеет проникать в мысли людей. Разгадывает изменников с одного взгляда!

– О боги, вот это царь! Недаром ему поклоняются, как богу!

– Поклоняются, да не все. Римляне воюют с ним, и вот уже в двух войнах он терпит от них большой урон!.. А сейчас собирается опять начать большую войну, последнюю. Победить хочет!

– Тсс!..

Собеседники боязливо оглянулись и стали осторожно отступать в глубь толпы, видя, что на них смотрит десятник из оцепления.

Но щеголя пугало как будто что-то другое. Он увидел, как из боковой улицы показалась группа людей в белых хитонах, со странными щитами в руках, прикрепленными к шестам.

– Это хозяин, – прошептал он, сразу теряя самоуверенный вид, – он не внял голосу разума, не послушал меня и полез в самое пекло!.. Он будет схвачен на горе себе и… мне! Не иначе как пора бежать!

И, надвинув шляпу на глаза, поспешно устремился в противоположную сторону.

Махар искусно управлял четверкой заморских жеребцов, не давая им пуститься вскачь, но заставляя их упруго плясать и круто изгибать лебединые шеи. Они грызли удила, роняя на мостовую пену, окрашенную кровью.

И как только он миновал пестрое скопление «лучших» граждан, которые приветствовали его, как странное молчание воцарилось вокруг.

За спинами угрюмых воинов, охраняющих широкий проезд, уже не возглашали славу Митридату и его сыну Махару, там стояла настороженная толпа простого люда, мелких ремесленников и земледельцев.

Чем дальше он продвигался в глубь городских улиц, тем это молчание становилось враждебнее. Простой народ, носитель огня свободы и независимости, неприязненно встретил заморских хозяев, зная, что ему придется гнуть спину на них, не получая за свой труд заслуженной оплаты и отдыха. Не столь давно народ шел с оружием в руках против власти Митридата, а теперь встречал его ставленника тысячами холодных взоров и красноречивым молчанием.

«Хмуро смотрят, исподлобья… Проклинают в душе и меня, и моего царственного отца, – раздраженно думал царевич, бросая по сторонам надменные взгляды. – Ничего, я заставлю их если не смеяться, то служить делу Митридата, платить ему дань хлебом и золотом! И великий царь не будет гневаться на своего сына-наместника за то, что он взнуздал строптивых эллинов!.. Я запрягу их в колесницу понтийских дел и интересов, как впряжены вот эти лошади, и столь же твердо и умело буду держать в руках бразды власти!»

Дорога пошла в гору. Уже высятся впереди неприступные и несокрушимые стены и башни акрополя, вон и царские ворота, ведущие в жилище Спартокидов – царей боспорских, династия которых угасла в страшную ночь рабского восстания. Вот уже более тридцати лет дворец пуст. Но что это?

Царевич натянул вожжи, взор его стал вопросительно-строгим. Или Неоптолем и преданные граждане устроили ему еще одно неожиданное зрелище?.. Кони остановились и в нетерпении перебирали ногами.

Навстречу по живому коридору медленно двигалась процессия, состоящая из мужчин в белых одеяниях, с венками на головах. Некоторые несли в руках амфоры с вином, другие высоко поднимали на длинных шестах круглые щиты-монеты с изображением Митридата Диониса и надписями, которые ясно говорили о сущности этого нового представления. Это было шествие фиаситов-евпатористов, хорошо известных Махару там, в Синопе, где давно уже существовали общества, поклоняющиеся Митридату, как богу.

– Вот это для меня новость! – произнес изумленный Махар, не зная еще как ему держаться с этими людьми. – Выходит, на Боспоре есть фиас, поклоняющийся батюшке, а я никогда не слыхал об этом! И это после боспорского мятежа, направленного против власти Митридата!.. Странно!

Крепче натянув вожжи, царевич оглянулся все с той же вопросительной миной. Обеспокоенный Неоптолем пожал недоуменно плечами и затряс головой, не понимая, что, собственно, произошло. Он положил руку на плечо смуглого возницы и, когда тот остановил четверку, соскочил с колесницы, причем упал на левое колено и почувствовал боль в суставе. Прихрамывая, преисполненный нарастающего гнева, он кинулся вперед, спеша преградить дорогу незваным и неизвестным ему евпатористам. Следом бежал Фрасибул, делая какие-то знаки царевичу, видимо опасаясь за его безопасность.

Неоптолем поднял руку, воины справа и слева устремились в проход и отгородили царевича копьями от странного шествия, дабы предупредить возможное покушение на его жизнь.

– Кто такие? – вскричал глухим, скрипучим голосом Неоптолем и сразу же закашлялся от сухости в горле. – Кто повелел?..

И еще более изумился, увидев перед собою знакомое лицо Асандра, обедневшего, но претендующего на знатное происхождение боспорца, который отличился в битве с варварами на льду пролива, стоя во главе пешей фаланги. А потом чуть не потерял голову, обвиненный своими же в неуважении к мертвым.

– Это ты, Асандр? – вскричал он, обливаясь потом. – Или демоны затемнили тебе голову, или ты неумеренно предаешься пьянству в обществе гетер, что не сознаешь, на чью дорогу вышел, кому преградил путь?..

Фиаситы было смутились, видя, что их окружают острия копий, а вместо торжественной встречи царевича получился скандал.

– Ну, теперь мы пропали! Это будет похуже, чем битва на льду, – не удержался от замечания сомневающийся Флегонт. – Вот она, черная сирена!

– Полно! – повернулся к нему Асандр. – Мне кажется, что я не знал тебя раньше, Флегонт! Ты каркаешь, как ворона! Вот если мы струсим, то действительно навлечем на себя беду!.. Не робейте, ребята, как зайцы в облаве! Вы же воины!.. А ну, запевайте гимн!