Франтишек Кубка - Избранное

Пан король покачал головой.

— Мы пану регенту пошлем то тетеревка, то пятнадцать курочек, а то дюжину рябчиков. Вот он к нам и милостивее становится. Но вот здешний управляющий, Ганнес, вонючая гадина, пан король. Он утесняет, избивает нас, как Ровоам и Иеровоам {221} 221 …Ровоам и Иеровоам… — После распада Израильско-Иудейского царства (ок. 928 г. до н. э.) Ровоам согласно Библии стал царем Иудейского царства, Иеровоам — царем Израильского царства. вместе взятые. Ирод поганый! Всех коней у нас увел, погнал на ярмарку в Кромержиж, а там продал их пану епископу для его лейб-полка…

— Но какие-нибудь лошади-то у вас остались?

— Да уж точно, есть у нас лошадки, пан король. Но немного их осталось. Для вашего лейб-полка не хватило бы!

— У меня есть своя Березка, — сказал гость.

— Да уж мы любовались на нее! — заметил дядюшка Фолтын, который знал толк в лошадях.

За такими разговорами наступил полдень, и над столом задымилась мясная похлебка. И снова все ели и пили. Король спросил:

— Сколько нас тут в Хропыни?

— Вы нас видели, пан король, во дворе. Все тут.

— Хватит этого… А ружья у вас есть, мушкеты, пистолеты?

— Пожалуй, кое-что по избам найдется, только бы управляющий не разнюхал. Оружие осталось от мансфельдовых солдат, с датских времен. И у валленштейновских рейтар мы кое-что отбирали, встречая их в одиночку. Порох и муницию мы держим сухими. Мало ли что…

Король рассмеялся, а за ним и все — староста, мельничиха, дядюшка Фолтын, дядюшка Вычитал и его жена, бабка Кристина, кузнец Буреш и его хозяйка, дядюшка Завадилик, старый Выметал и Паняк с Панячихой, Зборжилиха и оба Калужи, Вацлав и Аполена, а также Ян Кочирж, который сюда переселился — вернее, не он сам, а его прадед — из Жалковиц.

Посмеявшись, все принялись за еду вместе с паном королем и стали есть копченое мясо с капустой, а потом гуся с золотистой корочкой, и было этих гусей пять штук, и еще сегодня утром они весело гоготали на ручье у мельницы. Наконец присела к столу и старостова хозяйка, и пан король так учтиво поблагодарил ее за труды, что Паздерка расплакалась.

Но пан староста приказал принести вина, и королю Ячменьку пришлось пить из оловянного жбана.

Все дивились, как лихо он пьет… Они ведь не знали, как Арпаджик пивал анатолийское вино в Стамбуле и что потом вытворял. Не знали, что он пил с графом Турном в Венеции, а потом оба плакали. Неведомо было им и то, что пил он с герцогом Савойским, с князем Нассауским и с Гёстой-Кривоносом, прославленным шведским королем. Но черт знает почему, вот здешнее вино ему нравилось больше всего, хотя оно было терпким, как барвинок. Пусть терпкое, но здешнее, голешовское, епископское.

— За здоровье всех дядюшек и тетушек, сидящих за этим славным столом, — предложил тост король, но его уже не слушали — все смеялись, кричали и галдели. Начались уже и ссоры.

— И на свадьбе в Кане гости упились, — заметил пан староста, снова доказав, что он начитан в Священном писании.

Тем временем на дворе стемнело, а в доме было так жарко, что со всех пот катил градом и все были насквозь мокрыми, а дядюшка Завадилик уснул.

— Какой урожай ожидается? — спросил гость у старосты.

— Будет нынче урожай, но никто не должен знать какой. Вам я открою, потому что вы наш пан король: хороший будет урожай…

— Что ж, я рад, — был королевский ответ.

А потом снова только запивали пироги, с повидлом, со сливами, творожные, медовые, разукрашенные и благоуханные, словно спелое зерно, а также сладкие, золотистые ганацкие булки.

Было уже совсем темно, когда пан староста стукнул по столу палицей и сказал:

— Пора спать… Солнце зашло над Габаоном {222} 222 Габаон (Гибеон) — город в древней Палестине. …

Все встали, освободив проход пану королю, который благодарил и улыбался, поворачиваясь во все стороны. Да уж, это был король так король! И никто не сказал бы, что ему бог знает сколько сот лет.

— Мы приготовили для тебя, пан король, постель по соседству…. — Староста королю уже тыкал. Он тоже сильно подгулял.

Он повел гостя через темный двор к задней калитке, еще шагов тридцать по росистой траве к другой калитке в ограде, за ней шагах в десяти стояла крепкая каменная постройка. Его ввели в горницу, где была приготовлена огромная постель с пологом. Тут же была печь с плитой, у печки лавка, в другом углу дубовый стол, выложенный красивыми узорами, с двумя стульями и буфет. Над дверью даже и в темноте видны были раскрашенные тарелки, кружки и кувшины.

— Сюда, пожалуйста, пан король, здесь тебе будет пока что хорошо спаться. Это дом кожевника Якуба Франца, которому несколько лет назад пришлось уехать из-за своей веры в Польшу. Самый богатый человек был в нашем городе. Заведение его было у мельничной запруды возле Бечвы. Он был даже в той комиссии, что подносила однажды здешние изделия Зимней королеве.

Это постель супруги его Катержины. В доме все как при хозяевах было. Мы все сохранили в порядке. Здесь никто не жил. Нас поменьше стало, чем было прежде. А отныне здесь твой дом, пан король! Зажечь тебе свет?

На стене висел каганец с конопляным маслом.

— Не надо, — остановил его король, — в окна светит месяц…

— И то правда.

Староста поклонился раз, другой и третий и, пожелав:

— Доброй ночи, — ушел.

Иржи слышал, что его заперли с обеих сторон — с крыльца и задних сеней — на ключ.

Он подошел к окну, под окном стояли два парня с алебардами.

Стража…

Постель была постлана и пахла лавандой.

Иржи разделся и лег в постель. Он был королем. Его заперли на ключ. Он рассмеялся и, укрывшись тяжелой периной, заснул.

Когда король Ячменек пробудился, на столе уже стоял завтрак. Опять королевский.

Он поел, умылся — вода здесь тоже была приготовлена — и вышел во дворик. Парни приветствовали его; они были без алебард, но с валашскими пистолетами за поясом.

— Что вы тут делаете? — спросил пан король.

— Сторожим вас, пан король.

— Чтобы я не убежал?

— Чтобы вас не украли!

— А где моя кобылка?

— У старосты в конюшне.

— Пойду посмотрю на нее.

Парни испугались. Подскочили.

— Нельзя, пан король! Нам не велено вас пускать!

Иржи покраснел от гнева, но тут появился пан староста и, учтиво кланяясь, пожелал доброго утра.

— Пойдемте в светлицу, староста, — приказал король. — Садитесь за стол. Я хочу с вами поговорить!

Они уселись, пан король и староста.

— Вы что же, под стражей меня держите? — спросил пан король.

— Упаси боже, — воскликнул староста. — Мы охраняем вас.

— Вы в своем уме? — закричал пан король.

— В полном уме, именно потому вас и охраняем!

— Уеду я от вас! — сказал король.

— Этого-то мы и боимся! Целые столетья дожидались мы вас, пан король, а теперь, когда вы изволили прибыть, чтобы мы да вас потеряли?! Не будет этого, пан король! Ну что вам стоит посидеть у нас да выспаться? Устали вы с дороги. Отдохните.