Василий Кукушкин - Избранное

— Увезли.

Сколько Варя ни допытывалась, она так и не выяснила, куда отправили Тимофея Карповича.

Свободного времени у Вари было много. Она знала адреса петербургских тюрем. Но Тимофея Карповича след пропал. Возникло подозрение — не увезли ли его в Шлиссельбург.

Вскоре Варя поступила в переписчицы к артистке балета, ушедшей на пенсию.

Артистка торопилась закончить мемуары. Варя так уставала, что потеряла счет дням. В первый день пасхи нагрянули Агнесса и Ловягин.

— Сегодня сам бог разрешил целовать хорошеньких барышень! — загремел Ловягин на весь коридор, обнимая Варю.

— По христианскому обычаю полагается целовать три раза, — смеялась Агнесса, — а ты успел пять…

— Сейчас исправлю ошибку…

Забрав крашеные яйца, Ловягин ушел христосоваться с Анфисой Григорьевной и ребятами.

— Хороший он, — шепнула Агнесса.

— С Валентином Алексеевичем всегда просто, — добавила Варя.

Она подошла к двери и поманила Агнессу. В комнате хозяйки Ловягин плясал с малышами.

Ушли гости, и снова Варя загрустила. В «Петербургском листке» Невское пароходство извещало господ пассажиров, что сразу после ладожского ледохода откроется пароходное сообщение от моста Петра Великого до Шлиссельбурга.

«Не пустят, посмотрю хоть издали на стены», — решила Варя. Она уверила себя, что Тимофей находится в этой секретной тюрьме.

Ладожский ледоход начался неожиданно. Утром, переезжая через Троицкий мост, Варя видела Неву чистой. Вверх буксир тащил пустую баржу, у выборгского берега спускался с парохода водолаз.

В этот день заниматься с Борей Варе не пришлось. Бронислав Сергеевич попросил ее перевести несколько деловых писем из Франции. Потом под его диктовку она писала ответы. В кабинете было не по-весеннему натоплено. Варя почувствовала, что у нее болит голова, — не от усталости, а от угара. Домой она решила пройтись пешком.

За несколько часов Нева неузнаваемо изменилась. От берега до берега она была забита льдом. Казалось, что лед неподвижен, что льдины уперлись в быки мостов и Стрелку Васильевского острова и будут стоять так, пока их не растопит весеннее солнце. Хрустальный перезвон, доносившийся с реки, манил прохожих. Варя поднялась на мост, заглянула через перила, и голова у нее закружилась. Лед стоял лишь у берегов, а широкая полоса узорчатого серебра стремительно уходила под большой пролет моста.

Через четыре дня отправился первый пароход на Шлиссельбург. Однако Варина поездка не состоялась, Дмитрий отговорил ее от неразумного поступка, уверяя, что найдет след Тюменева.

И снова дни томительного ожидания… Уже зацвела черемуха — сбылись предсказания старожилов, что ее цветение принесет похолодание. В субботу Варя долго валялась в постели, дочитывая французский роман. Куда спешить? До осени работы все равно не найти: в школах заканчиваются занятия, а тюрьмы все обойдены. Но полуденный выстрел с верков Петропавловской крепости поднял ее. Она еще наводила порядок в комнате, когда человек в добротном кучерском армяке принес записку и сказал, что велено ждать ответа.

«Уважаемая Варвара Емельяновна!

Мадам де Тирон, с которой я много лет знакома, горячо рекомендовала вас. У меня есть для вас интересное предложение. Надеюсь, вы будете столь любезны встретиться со мной. Жду в экипаже.

Варя собралась быстро, спустилась вниз. Экипаж Китаевой стоял на Корпусной улице, возле забора, в тени прогуливалась дама — вся в черном.

— На Острова, — приказала она кучеру.

Варина спутница была женщина еще не старая, но болезненная. Месяц назад у нее умер муж, владелец двух десятков жилых домов в Петербурге и пяти магазинов в Гостином дворе. Китаев много лет страдал запоем и умер от белой горячки. В завещании он оставил жене все имущество с условием, чтобы после его смерти она совершила богоугодное дело. В это время в Петербурге ходило много легенд о чудесах Иоанна Кронштадтского. Церковь готовила канонизацию мощей нового святого. Шамкающие старухи, кликуши, монахи разносили из дома в дом рассказы о его святости, подвижничестве. Это, видимо, и навело вдову на мысль выстроить часовню с неугасимой лампадой на набережной Карповки, по дороге к монастырю Иоанна Кронштадтского. Хлопоты ее пугали, и она хотела переложить их на верного человека.

Потеряв место в школе, Варя не отказывалась ни от какой случайной работы, а тут вдова предлагала ей дело выгодное и простое. От Вари требовалось немногое: найти десятника, подготовить договор, проверять счета и выдавать деньги. И все-таки она не решилась. Ее останавливали не трудности, а предчувствие, что Тимофей неодобрительно отнесется к ее новой службе.

Коляска катила мимо еще не застроенных пустырей, на которых копошились дети бедноты. Одни собирали букетики мать-и-мачехи на продажу, другие ковырялись в мусоре.

— Простите меня, — осторожно начала Варя, — но я не стала бы строить часовню. Богоугодное дело? Вот оно: собрать таких вот ребятишек, одеть, обуть и все лето кормить их досыта.

Варя ожидала, что ее собеседница пожмет плечами и скажет: «Швырять деньги на босяков?» Однако случилось иначе.

— Может быть, вы и правы, — серьезно сказала Китаева. — Об этом стоит подумать.

Коляска выехала на Колтовскую набережную. В это время из нового корпуса завода «Вулкан» рабочие вывезли на берег вагонетку мусора. Дымящуюся груду обступили мальчишки. Железными крючками они жадно ворошили мусор. Каждый норовил схватить добычу — оловянную крошку, гайку, обрезок стального прута, но никто не толкал соседа, никто не ругался.

Китаева велела кучеру остановить коляску и вместе с Варей спустилась на берег.

Ребята с недоверчивым интересом поглядывали на незнакомую барыню, но не грубили. Кто-то признал в Варе учительницу и этого было достаточно.

Китаева вдруг заплакала.

— Записывайте, — сказала она. — Только пойдут ли?

За каких-нибудь десять минут записалось тридцать мальчишек. Варя велела ребятам построиться, подсчитала — двадцать три. Устроила перекличку — тридцать. Все было ясно: мальчишки записали своих товарищей и подают за них голос на проверке.

— Не беда, завтра придут все, — успокоила Варя вдову.

Наутро вдова несколько умерила свой порыв. Когда она поехала с Варей по магазинам, то вместо суконных штанов купила из чертовой кожи, а вместо ботинок — сандалии. Купили и блузы с матросскими воротниками.

Варя свела ребят в Петрозаводскую баню. Там парикмахеры наголо обстригли их. После мытья возвращались строем. На Барочной улице им повстречалась коляска вдовы. Если бы не Варя, шедшая впереди ребят, Китаева проехала бы мимо этих чистеньких, скромно одетых детей.

Вдова и на еду скостила по гривеннику с головы. Варя нашла приличную чайную на Большой Зелениной, где кормили вкусно и недорого. Утром ребята собирались на набережной, затем шли завтракать, потом степенно, школьным строем, переходили Крестовский мост. На лужайке возле гребного клуба играли в лапту, городки, пятнашки. Был и тихий час, когда все садились в кружок и не шелохнувшись слушали чтение Вари. Обедали в той же чайной, а на ужин им выдавали бутерброды.