Василий Кукушкин - Избранное

Рассовав по карманам листовки, они спустились с Пулковской высоты и по свежевырытой траншее вышли в поле. Справа за деревней шел бой.

Проскочить в расположение противника всегда не просто, но, к счастью, казаки еще не успели сомкнуть линию.

Осенние дожди превратили капустное поле в трясину. Идти было тяжело. Сапоги вязли в грядах. Так прошли версты две.

Неожиданно со стороны деревни, расположенной правее Пулкова, послышались глухие звуки, похожие на топот лошади.

— Почуяли! — Тимофей Карпович приказал своим спутникам залечь: нельзя было входить в столкновение с разведкой противника.

Топот приближался.

— Может быть, казак заблудился?

За деревней пучком взлетали ракеты. В колеблющемся свете Тимофей Карпович и его товарищи увидели скачущую прямо на них лошадь. Седок свалился с седла, зацепился ногой за стремя.

Казак, похоже, хитрил. Тимофей Карпович приказал не стрелять без команды. Как назло, догорели ракеты. Темнота скрыла лошадь и всадника.

— Что бы еще несколько секунд почадить! — прошептал Тимофей Карпович.

Снова взлетела ракета. Теперь коня и группу Тюменева разделяло каких-нибудь двадцать саженей.

— Черт! Мертвый, а держится за коня! — У Чернышева были зоркие глаза. — Сгорел бедняга за чужие интересы, — добавил матрос.

— Казак-то! Нашел бедняка, — проговорил Сороковка.

— Раскудахтались! — оборвал их Тимофей Карпович. — Нарвемся на засаду.

Послышался перестук колес — где-то близко был проселок. Еще не зная, кто едет, свои или чужие, Тимофей Карпович и его спутники приободрились: наконец-то одолели чертово поле.

В темноте вспыхивали огненные точки. Военные на фронтовой дороге ночью не закурят. Теперь из темноты доносились не только перестуки колес, но и мерный скрип крестьянских телег. Голосисто запел петух.

— Гражданские, — догадался Тимофей Карпович. — Айда на дорогу!

Из-за поворота выехали одна за другой пять крестьянских повозок. Между ними понуро плелись коровы. На возах сидели детишки, лежали узлы. Впереди, грузно опираясь на суковатую палку, шагал старик в полушубке. Слева и справа шли подростки с охотничьими ружьями.

— Далеко ли путь держите? — подойдя к ним вплотную, спросил Тимофей Карпович.

Старик рассказал, что, опасаясь набега юнкеров и казаков, пять семей ушли из деревни Верхние Мхи.

— У муратовских чуть ли не всю скотину позабирали, надавали бумажек. Рассчитается, мол, казначейство Керенского. А с того какой спрос? Теперь Россия — что барка в половодье…

С подвод слезли женщины и человек в шинели. Пустой рукав был заткнут в карман. Беженцы предупредили, что на шоссе они видели казачьи разъезды.

Безрукий хорошо знал местность и согласился показать безопасную дорогу. Пройдя полверсты по проселку, он вывел Тюменева и его спутников на тропу.

— Коли не потеряете тропку, выйдете прямо к казармам.

Вскоре в темноте показались высокие каменные здания. Оставив Сороковку в овраге, Тимофей Карпович и Чернышев направились к ним. Часовой открыл калитку, но спросил не пароль, а табачку. Тимофей Карпович отдал начатую пачку «Трезвона».

— Дисциплина! — возмущался Чернышев.

— Потому и послали, что в частях у них полный развал, — тихо ответил Тимофей Карпович. — Иначе нечего было бы соваться. Прихлопнули бы с первого слова.

Казаки не спали. На рассвете им было приказано сменить в районе Александровской потрепанную часть. Некоторые пили водку, закусывая консервами, другие играли в очко. Чернышев подсел к одной веселой компании, а Тимофей Карпович направился к картежникам:

— Здравствуйте, земляки.

Банкомет, казак с бабьим лицом, оглядел штатского, — видимо, принял его за одного из «уговаривающих», — и, тасуя колоду, ответил:

— Землячок, на одном солнце портянки сушим. Что ж, почеломкаемся.

— Чего захотел! Добро бы девка.

Банкомет насупился и хотя почувствовал, что казакам нравится штатский, сказал с иронией:

— Сыгранем? Керенки идут за полцены.

— Прогоришь: в Питере за тысячу керенок пять рублей дают.

— Врешь?

— Чего врешь? В Керенского-то кто верит? Все стали умные.

Кто-то сказал:

— Да уж, фрукт…

Настроение казаков не вызывало сомнений, медлить было нельзя.

— Желаете знать, что делается в Питере?

— Так вот ты из каких земляков! — У банкомета побагровела мясистая шея. — А я тебя в штаб!

Тимофей Карпович повернулся к нему спиной и обратился к казакам:

— Я только что из Петрограда. Хотите слушать — заткните глотку адвокату «главноуговаривающего».

Черный, как цыган, казак встал между Тимофеем Карповичем и банкометом и спокойно сказал:

— Общество хочет человека послушать. Нишкни, здесь не батькина мельница, тут все равны.

Банкомет буркнул:

— Мне что, пусть рассказывает. Только без агитации. Своим умом разберемся.

— Что верно, то верно, — на всю казарму загудел черный казак, — разберемся.

— И про Ленина всё знаем, как он приехал в запломбированном вагоне! — крикнул кто-то сзади.

— Большевики немцу Питер сулят, так, что ли?

Эти выкрики не могли удивить Тимофея Карповича: он знал, куда шел. Наконец, улучив момент, он начал рассказывать:

— По всему вижу, коли идете на Петроград, значит, не навоевались. Разве вам неизвестно, что Советское правительство объявило конец войне? А ваш Керенский? — Тимофей Карпович выпрямился, театральным жестом сунул руку за борт ватника, откинул голову назад: — Господа, отечество в опасности! Наш исконный враг Германия лютует! С нами бог! Да здравствует война до победного конца!

Казаки захохотали.

— Здорово, в самую точку!

— Френч бы ему да желтые краги — аккурат «главноуговаривающий».

Вдруг раздался окрик:

— Смирно!

И тут же, вслед за ним, — второй:

— Разойдись!

Казаки рассыпались по казарме. Прямо на Тимофея Карповича бежали детина, который метал банк, и казачий офицер.

— Вот он! Тут где-то и его дружок, матрос.

Тимофей Карпович заметил, как черный казак успел накинуть шинель на Чернышева. Если казаки прячут матроса, значит, они всерьез заколебались. Жаль, что не успел раздать воззвание, но, пожалуй, еще не поздно.

Тимофей Карпович вскочил на койку, взмахнул рукой, и листовки разлетелись по казарме. Казачий офицер даже опешил в первую минуту. Банкомет зашел сзади, крепко схватил Тимофея Карповича за руки. Другой услужливый казак подал сыромятный ремень.

Штаб помещался этажом ниже. Полковник угрюмо выслушал рапорт офицера о задержании в казарме подстрекателя. У полковника было усталое лицо и недобрые глаза.

— Откуда? Кто подослал?

Тимофей Карпович выпрямился. Узкий ремень резал запястья.

— Из Петрограда. Штаб обороны предупреждает, что офицеры, выступившие против Советского правительства, будут объявлены изменниками.