Василий Кукушкин - Избранное

В дом Григорий Иванович вошел последним, а разделся раньше всех. Причесываясь, он посмеивался над замешкавшимися спутниками: те никак не ожидали, что их пригласят в дом, отправились на явку в рабочих блузах.

— Здравствуйте, товарищи! — В прихожую стремительно вышел Ленин. — Раздевайтесь, проходите.

Николай замешкался. Владимир Ильич взял у него шапку и, приоткрыв дверь на кухню, сказал:

— Встречай, Надя, гостей.

В прихожую вышла женщина средних лет, скромно одетая. Это была Надежда Константиновна, жена Ленина.

— Где же, Григорий, остальные? — спросила она.

— Боялись наследить, — ответил Григорий Иванович. Заметив, что Надежда Константиновна нахмурилась, поправился: — Службу несут.

— На холоде, с дороги, голодные, — забеспокоилась Надежда Константиновна.

— Пожалуй, наш Григорий прав, — сказал Владимир Ильич, — службу нужно нести. Приглашай, Надя, товарищей по очереди в дом, угощай чаем. А мы займемся.

В небольшой продолговатой комнате у стен стояли две узкие кровати, покрытые старенькими одеялами, небольшой стол, два стула с необычно высокими спинками. Много было книг — на столе, табуретке, подоконнике, — чувствовалось, что они положены в строгом порядке, как нужно для работы.

Из другой комнаты принесли табуретки. Рассадив гостей, Владимир Ильич сказал Николаю:

— Кажется, Емельянов с Сестрорецкого оружейного, в Териоках встречались.

— В Доме финских профсоюзов, — напомнил Николай.

В Териоках он был с Поваляевым и Анисимовым. Владимира Ильича ни на минуту не оставляли товарищи из Петербурга, провинции, но он беседовал тогда и с оружейниками.

Там, на межрайонной конференции Петербургской организации РСДРП, Николай прослушал доклады Владимира Ильича «О тактике партии по отношению к Государственной думе» и «О единстве партии».

Николая обрадовало, что Ленин его не забыл, — сколько людей было на конференции. Новой встречи с Владимиром Ильичем он давно ждал, о многом хотелось расспросить, особенно о причинах поражения московского вооруженного восстания, а нужные слова словно кто-то вспугнул, — вылетели из головы.

Ленин помог Николаю побороть смущение, спросил:

— В дозоре Емельянов Василий — ваш брат, тоже оружейник?

— И Иван, младший, — ответил Николай. — У нас в семье все оружейники.

— В дружине состоят и Константин и Михаил, — дополнил Григорий Иванович.

— Пятеро Емельяновых в дружине — это хорошо, — сказал Владимир Ильич. — Рабочая династия.

— Шестеро, — поправил Николай, — отца присчитайте, подпольная оружейная мастерская была в его доме.

— Побольше бы Емельяновых участвовало в революции, — сказал Владимир Ильич и спросил у Николая, как ему удалось бежать из новгородской ссылки.

— Вызвали возить оружие, динамит и литературу из Финляндии, — оживился Николай, — а новгородская полиция считает, что мы отбываем ссылку.

Владимир Ильич похвалил Николая за умелую организацию побега, а у Васильева спросил:

— Тоже с оружейного?

— У нас в Сестрорецке один завод, все начинаем там с мальчиков, а уходим дедами и прадедами, — ответил Васильев.

— С традициями завод, арсенал партии, — сказал Владимир Ильич. — Винтовки с Сестрорецкого были у восставших в Москве.

— Помогали вооружать дружины и в провинции, — напомнил Николай. — Потребует Центральный Комитет — вновь откроем тайные сборочные мастерские.

— Винтовки нужны народной армии. Недостаточно их еще у рабочих, а у крестьян и того меньше, — говорил Владимир Ильич. — Но важно не только иметь оружие, но и уметь им пользоваться: метко стрелять из винтовки, револьвера, метко бросать бомбы. На подавление народного восстания царь пошлет жандармерию, полицию, воинские части.

Владимир Ильич интересовался настроениями рабочих на «Путиловце», Сестрорецком. Спросил, как восприняли поражение вооруженного восстания в Москве.

Николай сказал: жалеют, что не довелось им быть на баррикадах Пресни. В дружине не хотят верить, что революция идет на убыль.

— Винтовка и патроны у каждого дружинника наготове.

— Придет время, ждите, — сказал Владимир Ильич.

Рабочий с «Путиловца» искрение признался, что ему трудно ответить и сейчас на вопросы своих товарищей о причинах разгрома вооруженного восстания в Москве.

Ленин обстоятельно рассказал, почему восстание в Москве потерпело поражение.

Отвечая на вопросы, Владимир Ильич оживился, жесты стали резче. Он убедил своих слушателей, что революция в России продолжается. Неспокойно в армии, на флоте, поступают телеграммы о вооруженных выступлениях рабочих и крестьян в провинции. Революция победит…

Надежда Константиновна принесла пачку брошюр и корзину, накрытую холстиной.

— Необходимо срочно переправить литературу и браунинги в Петербург, — сказал Владимир Ильич и предупредил: — Ни одна книжка, ни один револьвер не должны попасть в чужие руки.

Спустя недели две Андрей послал Николая в Выборг.

— Пальто наденьте новое. Шапку боярскую, тросточку и саквояж я привез, человек при деньгах.

Поезд из Гельсингфорса придет через три часа, есть время съездить на Сайменский канал, в парк «Монрепо». Николай же боялся пропустить поезд, позволил себе отлучиться лишь в крепость.

В первом купе третьего вагона поезда Гельсингфорс — Петербург ехали две молодые дамы. Едва переступив порог, Николай почувствовал горьковатый запах миндаля. Крепкие духи не могли его сбить.

«Динамит перевозят», — с уважением подумал Николай о своих смелых спутницах. Как только поезд миновал пригород, он открыл окно, проветрил купе.

В Териоках женщины сошли, Николай видел из окна вагона, что их встретил Григорий Иванович.

Это было последнее поручение Николаю в Финляндии.

Революция шла на убыль. Боевая техническая группа приступила к роспуску дружин в Петербурге, Москве, в провинции. Важно было избежать напрасных жертв и сохранить тайные склады оружия.

В ночь на 3 июня 1907 года правительство арестовало депутатов социал-демократов, а утром царь разогнал Вторую Государственную думу.

Оживились темные силы. За каждый десяток завербованных в черную сотню давали деньги, награждали значком Георгия Победоносца.

Неведомо откуда в буфетах и трактирах Сестрорецка опять появились приезжие босяки. Местные черносотенцы спаивали их, натравливали на рабочих. На кладбище одного мастерового избили до полусмерти.

Опасно стало Николаю появляться в Разливе. Но разве мог он безвыездно жить в Финляндии? Пришел он домой на денек и застрял.

Днем Николай перекладывал плиту в сарае, а вечером, отужинав, выдвигал из чулана сапожницкий ящик. Сегодня он только поставил сапог Кондратия на железную ногу, как в дверь постучали. «Началось», — подумал Николай. Дверь пошла открывать Надежда Кондратьевна. Если полиция — надо будет дать возможность мужу уйти. Спросила, кто стучит. Ожидала в ответ знакомое — «телеграмма», а услышала голос Фирфарова.