Эдвард Резерфорд - Русское

– Здесь что – есть монахи?

Великий Данилов монастырь посылал монахов в разные концы страны, но Сергей понятия не имел о том, что они есть и в Русском.

– Уже три месяца как, – улыбнулся высокий монах. – Вы крещеные?

– Конечно же, – ответил с пассажирского сиденья Павел Бобров.

– Бог послал вас в благоприятное время, – сказал монах с голубыми глазами. – Въезжайте и сами посмотрите.

И оба монаха указали на въезд в монастырский двор.

Зрелище было неожиданным. Около часовни стояла дюжина монахов. Хотя, как и другие строения, часовня давным-давно лишилась окон, провалы были закрыты огромными листами прозрачного пластика. Несколько небольших помещений, как заметил Павел, были частично перестроены и приспособлены для жилья. Во дворе уже шли какие-то работы.

Он также заметил, что в стороне в почтительном молчании стояло человек сорок местных жителей, в основном женщин, а прямо у входа в церковь был поставлен гроб, покрытый пурпурной тканью.

Сергей и Павел вылезли из машины и остались возле нее, смущенно поглядывая по сторонам.

– Боюсь, мы не вовремя, – сказал Павел. Но два молодых монаха так не считали и, исчезнув на минуту, вернулись с каким-то церковнослужителем, человеком лет пятидесяти. Он бросил на новоприбывших умный проницательный взгляд и, любезно поклонившись, сказал:

– Я архимандрит Леонид. Могу ли я поинтересоваться, что привело вас сюда в сей час?

Когда Павел сказал ему о причине своего визита, архимандрит был вне себя от удивления:

– Так вы и есть Бобров? Из семьи, которая основала этот монастырь? И вас зовут Павел? А мы, как вы знаете, монастырь Святых Петра и Павла.

Он на мгновение закрыл глаза.

– Все это, – тихо сказал он, – послано нам как знамение. Подобное случайным не бывает. – А потом, улыбнувшись им обоим, сказал: – Пожалуйста, останьтесь ненадолго. Похоже, что ваш приход был предопределен.

«И правда, как ни посмотри, удивительное совпадение», – подумал Павел. Он, Бобров, приехал в только что открывшийся маленький монастырь, и оказалось, что не просто так. Ибо еще накануне монахи после усердных поисков нашли могилу одного из своих самых почитаемых старцев и в день и час прибытия Павла вносили останки этого старца в церковь для повторного освящения храма. Это был старец Василий, в прошлом веке много лет живший отшельником, за родниками, в обществе своего медведя.

Служба была не слишком долгой и очень простой.

Гроб с останками старца Василия поставили в северо-восточном углу церкви. Внутреннее убранство церкви являло собой странное зрелище. Если не считать пластиковых листов на окнах, то только половина помещения была пригодна для использования, и это место было выделено большим треугольником ткани, накинутой на натянутую веревку. За выгородкой стояли стремянка и несколько ведер – очевидно, для сбора дождевой воды, капающей с крыши.

Хотя архимандрит надел церковное облачение, все остальные монахи были в простых черных рясах, кое у кого уже запачканных шпаклевкой. Собравшиеся прихожане выглядели бедно. В этом простом православном богослужении не было ни подобающей данному действу красочности, ни торжественности – ничего, что было бы отрадой для глаз.

Собравшиеся спели псалом и гимн во славу Божию.

Проповедь архимандрита Леонида была также очень проста и произнесена с выражением необыкновенной кротости.

– Все собравшиеся должны быть благодарны, – сказал он, – за знаки Божьего провидения, которые по самой своей природе совершенно непредсказуемы. Они напоминают нам, – указал он, – что премудрость Божья поистине велика и что, хотя мы можем видеть искры ее проявления, нам дано познать лишь бесконечно малую часть великого Божьего промысла. Иначе как бы, – продолжал архимандрит, – в данный час и в данный день некто, по имени Павел, потомок основателя этого монастыря, мог оказаться у монастырских ворот, преодолев тысячи километров? И разве не важно, – заметил он, – что, приехав сюда в поисках своего земного дома и обнаружив, что тот исчез, наш гость, сам того не осознавая, оказался в этом своем духовном доме?

Затем он рассказал о прежней жизни монастыря – о веках его существования – и о том, что после нескольких десятилетий смерти монастырь снова возрождается.

Но именно его слова о самом старце Василии – вот что Павел всегда будет помнить.

– Старец Василий многие лета жил в своем скиту, молясь и давая духовное наставление; ему также приписывается ряд чудес. Но сегодня, когда перед нами его благословенные останки, я хочу обратиться к самому началу его жизни отшельником.

Говорили, что у старца Василия был дар общения с животными. Люди заметили, что часто в тех местах появлялся большой медведь и что Василий привадил этого медведя и разговаривал с ним, как добрый отец с малым чадом. Поэтому люди и решили, что у него есть дар.

На самом деле все было наоборот. Старец в начале своего уединения очень испугался медведя. Настолько, что он всю ночь продрожал в своей маленькой хижине, а наутро чуть не вернулся в монастырь. На вторую ночь произошло то же самое.

Только на третью ночь старец Василий понял, что ему надо делать.

Ибо на третью ночь Василий сел тихо на землю снаружи своей хижины. И он произнес Господню молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». И не потому, что он попросил спасти его плоть, а потому, что он думал: «Что может сей медведь сотворить мне, кому по милости Божией дарована жизнь вечная?»

И таким образом его страх перед медведем исчез. Итак, дети мои, мы здесь не без страха. Мы знаем, что происходило в прежние десятилетия на Русской земле. Но, перестраивая этот монастырь и помня пример старца Василия, мы знаем, что не должны бояться медведя. Мы должны любить его. Ибо совершенная любовь изгоняет страх.

И тут, к своему удивлению, Павел увидел, что подбородок его друга Сергея вздрагивает, и осознал, что у него самого льются слезы.

Монахи угостили их обедом.

В конце дня с необыкновенным чувством душевной легкости путники отбыли. И долго они ехали обратно в Москву в полном молчании.

Только через час Сергей заговорил:

– Мы должны сделать это. Мы восстановим Россию.

– Понимаю.

– Но я не думаю, что нам нужен чистый капитализм. Скорее – что-то вроде смешанной экономики.

– Я бы сказал, что такое вполне возможно.

Еще час после этого Сергей молчал. Только когда они въехали в предместья Москвы, он вдруг спросил:

– Как вы думаете, сколько времени это займет? Пять лет?

– Возможно, больше.

– Что ж, может, вы и правы. Но не больше десяти. Мы наверстаем упущенное за десять лет.

– Надеюсь, что так.

– Нет ничего такого, чего не могла бы сделать Россия. Ничего.