Эдвард Резерфорд - Русское

Их сторонники утверждали, что только так Русское государство вернет себе былую славу.

Впрочем, пока до этого было далеко. Даже сейчас большая часть западнорусских краев и земли древнего Киева на юге по-прежнему находились под властью могущественной Литвы. Еще дальше, за Черным морем, новая исламская держава, турецкая Османская империя, захватила Константинополь, который отныне стал именоваться Стамбул, и эта Османская империя с каждым годом расширяла свои пределы. С запада Москве угрожали католики, с юга – мусульмане. А на востоке, из-за Оки, из степей, регулярно совершали набеги на Русь татары, норовя напасть не только на крохотное Русское, но даже осадить могучие стены белокаменной Москвы.

Дело было не только в том, что татары грабили и жгли: Борис ненавидел их еще и потому, что они похищали детей. Он хорошо помнил, как мальчиком стоял, снедаемый страхом и яростью, за монастырскими стенами и глядел, как они скачут мимо, с притороченными к седлам огромными коробами, в которые бросали несчастных пойманных мальчиков и девочек. Существовало несколько линий обороны против татар: от имений татар за Окой – ныне подданных московского князя, а в прошлом врагов, до маленьких крепостей, деревянных частоколов и небольших городков с гарнизонами, защищенных прочными стенами. Но ничто не спасало от новых набегов.

Так было до нынешнего года, но теперь русские обрели повелителя.

Борис мрачно усмехнулся. У ног его лежали двое татар, закованных в кандалы. Он лично взял их в плен – и намеревался послать в свое захудалое именьице Русское. Так он покажет татарам, кто здесь хозяин.

Вскоре рабов у него будет еще больше, ведь этот поход – только начало. Казанское ханство было ближайшим из всех. Ближе к югу, в устье Волги, где некогда царствовали хазары, находилась другая татарская столица – Астрахань. Астрахань падет следующей.

А потом придет черед и правителя всех западных татарских земель, расположенных у теплого Черного моря, – владений крымского хана с его твердыней в городе Бахчисарае.

Сейчас хан был грозным противником, внушавшим страх и трепет. Бахчисарайский дворец напоминал прославленный стамбульский дворец султана Топкапы, и сам правитель Османской империи радовался, когда удавалось привлечь крымского хана на свою сторону. Но со временем победят и его, а затем и все неукротимые, но раздробленные племена, живущие на востоке за Волгой, в азиатских пустынях: казахи, узбеки, Ногайская орда, – все они обречены были стать данниками московского князя. Москва сокрушит их всех.

Именно такую великую судьбу и прозревал царь Иван, предрекший, что христианский русский государь когда-нибудь станет править огромной евразийской империей могущественного Чингисхана. По сравнению с этим сияющим видением самые честолюбивые мечты западных крестоносцев прошлого представлялись жалкими и ничтожными.

Впервые в истории жители леса готовы были завоевать обитателей степи.

Более того, когда русские войска уходили из Казани, Борис слышал, как некоторые татары называют Ивана Белым, то есть западным князем. Поэтому неудивительно, что он с таким волнением смотрел на головную ладью.

Для волнения и радости была и еще одна причина. В это утро молодой царь лично обратился к нему. Даже сейчас Борис едва верил своему счастью. Царь Иван не только говорил с ним, но и открыл ему свои сокровенные помыслы. С того самого часа, пока его товарищи болтали или глядели на проплывающие мимо берега, Борис не мог думать ни о чем другом, кроме беседы со своим героем.

А сколь смел, сколь мужествен был он, высокий, рыжебородый государь, на которого было возложено бремя беспримерной судьбы! Борис знал, как нелегко ему было. Однако Иван Васильевич преодолел все препятствия. Унаследовав Великое княжество Московское всего трех лет от роду, он, униженный, был вынужден наблюдать, подрастая, как влиятельные князья и бояре борются за власть, которая по праву принадлежит ему.

Существовали две могущественные фракции: одну составляли потомки либо древнерусского княжеского дома, либо литовских правителей, а вторую – примерно тридцать пять влиятельнейших боярских семейств, ядро Боярской думы.

Этих-то коварных интриганов Иван и победил. Они ненавидели его мать за ее польское происхождение и презирали его жену, ибо когда он, подобно древним ханам, призвал пред очи свои полторы тысячи самых прекрасных невест, то избрал, разумеется, представительницу древней фамилии, но не из числа своих врагов. Однако при этом заставил их покориться своей воле. Он правил, опираясь на свой собственный ближний круг доверенных лиц невысокого происхождения, и женился по любви.

Борис никогда не видел супругу царя, Анастасию, но часто о ней думал. А думал он о ней, потому что, вернувшись в Москву, должен был вступить в брак и в своих мечтах уже отвел будущей жене ту роль, которую, как все знали, играет при царственном супруге прекрасная Анастасия.

«Она утешает его во всех горестях. Она – его опора, – говорили все в то время. – Она – единственная, кому он может доверять, и он первый признаёт это».

Может быть, семья ее и не принадлежала к числу крупнейших землевладельцев, но была весьма и весьма знатной. В то время они носили фамилию Захарьиных; немного позже они сменили родовое имя и стали именоваться по-другому – Романовы.

Борис недолюбливал князей и вельмож. Почему он должен их поддерживать, если те стремились захватить все высокие посты и оставить одни лишь объедки с царского стола представителям служилого сословия вроде него? Однако при самодержавных князьях московских люди, подобные ему, могли возвыситься.

Ведь при самодержцах ничем не примечательные фамилии, вроде Бобровых, могли на что-то надеяться. Намереваясь лишить власти могущественные кланы, московские правители наделили незнатные семейства, вроде славных Морозовых или Плещеевых, огромными состояниями. Более того, служилое сословие на Руси, в отличие от большинства западных стран, не сопротивлялось деспотам-самодержцам, а поддерживало их, потому что самодержец мог награждать и миловать по своему хотению, предпочитая родовитым князьям и боярам того, кто попал в случай.

Два года тому назад Иван созвал «избранную тысячу» лучших «детей боярских», как именовалось тогда служилое дворянское сословие, включая и людей невысокого звания, и потребовал, чтобы им пожаловали поместья под Москвой, поближе к нему. Борис, к своей немалой досаде, в ту пору был слишком юн и не попал в число избранных, так как служить набирали начиная с пятнадцатилетнего возраста, однако с радостью заметил, что не всем избранным нашли поместья под Москвой. А Русское, хотя и жалкое именьице, располагалось недалеко от столицы.