Вячеслав Крашенинников - Лев Майсура

Кули подняли паланкины на плечи, и большой караван двинулся на север. Вмайсурском лагере женщин никто и пальцем не тронул. Насильников в армии Типу беспощадно вешали или били бамбуковыми палками по голым пяткам. Кроме того, всего несколько дней назад на глазах у всей армии по лагерю протащили на брюхе сипая, который убил свою жену...

После этого события война совсем увяла. Типу пошел дальше по берегу Варды и в январе 1787 года приступом взял могучую крепость Бахадур Бенда. На осаду ему потребовалась всего одна неделя. Союзники были в одном переходе от крепости, но никто не явился на выручку осажденному гарнизону. Ночами Типу совершал нападения на союзников, всякий раз причиняя им чувствительные потери. Маратхи и хайдарабадцы решительно уклонялись от сражений. Слишком велики были потери от голода, болезней и дезертирства. Сыграли свою роль и отпущенные с почетом жены.

Раджа Харипант слал в Пуну гонцов с требованиями заключить мир с Майсуром. Ему вторили другие сардары, которым война не принесла ни славы, ни выгоды, а один только позор. И наконец, 10 февраля 1787 года боевые действия в Междуречье прекратились.

Сипахдар Бадр уз-Заман Хан, которому Типу поручил вести мирные переговоры, не торговался по мелочам. Он прибыл в лагерь Харипанта с большой свитой и привез главнокомандующему маратхов богатые подарки — десяток слонов, великолепных коней, отличное оружие и драгоценности. Харипант в изумлении протирал глаза. Уж не спит ли он? Но мало того, Типу отдал Махараштре ряд городов на северной границе своего государства, из-за которых и разгорелась война. Он даже уплатил все старые долги, которые решительно отверг еще год назад.

Харипант воспрянул духом. Не так уж плохо кончается дело! Словно и не пришлось ему спешно покидать свою палатку в памятную ночь во время налета майсурских кавалеристов, во главе которых, рассыпая по сторонам сабельные удары, скакал всадник на снежно-белом коне. В спешке он бросил тогда двух своих молодых и красивых жен...

Типу хотел, чтобы маратхи стали его союзниками в будущих неизбежных войнах с Компанией. Поэтому и не торговался Бадр уз-Заман Хан с побежденным противником. Только забудут ли гордые сардары о своих поражениях? Смирится ли низам с тем, что его имя не было даже упомянуто в договоре Типу с Махараштрой, словно его вовсе не было на свете? Едва ли!..

Закончив еще одну войну, правитель Майсура двинулся с армией к Шрирангапаттинаму. Но по пути он беспощадно расправился с мятежными палаяккарами за их бесконечные измены и вероломство. Земли у них были отобраны и окончательно присоединены к Майсуру.

Солнце клонилось к вершинам лесистых гор Курга. Длинными стали тени деревьев. Из глубины леса явственнее повеяло сыростью и прохладой...

В узкой долине, сжатой со всех сторон лесом, шла уборка риса. Оставляя за собой густую щетину жнивья и золотые снопы, проворно работали серпами полейя [147] Полейя — каста неприкасаемых в Курге. . Тут же на утоптанном участке поля ходили по разложенным снопам быки, и молотильщики, собрав из-под ног животных обмолоченное зерно, понемногу сыпали его с высокой треноги. Ветер относил легкую полову в сторону, а у треноги медленно росла груда зерна.

Кроме полейя, на поле работали и кодагу — сумрачные молодцы в черных халатах. Они как всегда держались вместе. За поясами у них поблескивали широкие киркутти. Рядом стояли составленные в пирамиду длинные черные ружья. То один, то другой из кодагу посматривал в сторону чащи, которая подступала к самому полю. На то была причина. Неделю назад из-за деревьев вдруг вышел громадный дикий слон, переполошив жнецов. Один из кодагу недолго думая разрядил в него ружье. Ошеломленный великан кинулся было на людей, но затем повернул обратно и, круша все на своем пути, скрылся в лесу.

Вместе с кодагу — хозяевами этой долины, и полейя весь день работал и Джеймс. С трудом распрямив спину, он поглядел вокруг из-под ладони. Вроде уже пора бы кончать жатву. Однако кодагу и полейя работали не поднимая головы. Джеймс с сожалением вздохнул и хотел было снова взяться за серп, но тут выпрямился старший из кодагу. Несколько отрывистых слов, сказанных гортанным резким голосом, и жнецы побросали серпы.

На краю поля Джеймс обулся и вместе со всеми пошел в деревню. Крестьянская работа была непривычна и утомительна. Сама собой горбилась спина. Болели исколотые ладони. Прислушиваясь к тому, как полейя толкуют о диком слоне, который вышел прямо на людей, Джеймс глядел вокруг. В этот вечерний час в долине царили мир и покой. Из соседней луговины вышло небольшое стадо. За стадом — пастушата с кнутами и палками. Рядом, высунув языки, лениво трусили собаки. Шли женщины полейя с охапками сушняка на голове. И не поверишь, что полтора года назад он явился сюда с армией Типу, чтобы воевать против здешних жителей!

На повороте тропы показался небольшой, словно игрушечный, храм. Рядом с храмом — заросшая травой широкая плита из камня и врытые в землю каменные пластины с изображениями кобр. Перед плитой, понурившись, стоял сам такка — старейшина общины. Он беззвучно шевелил губами. Жнецы примолкли, чтобы не нарушать молитвы. Старик появлялся здесь каждый вечер. У этой плиты жители деревни раскладывают погребальные костры для своих усопших, чьи души с клубами дыма возносятся в небо, в нирвану...

Еще сто шагов — и открылась деревня — большой дом и несколько тесно сбившихся вокруг него хижин за деревянным тыном. Джеймс вспоминал: полтора года назад у такой же деревушки они с Томми нашли в дупле зерно. Но дойти до моря им тогда не удалось. Ирландец погиб, а он попал в плен к кодагу.

Узкие ворота деревни были распахнуты. Полейя разбрелись по хижинам, а кодагу вошли в большой хозяйский дом. На дворе остался лишь один из них. Подождав, когда вернется такка, он заложил ворота тяжелым засовом и полез с ружьем на помост.

Джеймс сильно устал и проголодался. Он живо развел у дверей отведенной ему хижины костер и поставил на огонь котелок с водой и рисом. После неудачного побега, который он совершил год назад, с хозяйской кухни ему выдавали продуктов в обрез. Глупый получился у него побег! Не зная дороги к морю, он долго блуждал по лесу, и на четвертый день его нагнала погоня. Рассерженные кодагу чуть не зарубили его своими ужасными киркутти!

Большой родовой дом хозяев был слабо освещен масляными светильниками. Из него доносились женские и детские голоса, а в дверях мелькали стройные женские фигуры в белых до пят одеждах. Молодой кодагу на помосте устраивался поудобнее. Ему предстояло сторожить покой деревни всю долгую ночь, вглядываясь в темный лес, откуда постоянно доносятся смутные шумы, звериные и птичьи голоса. Вот и сейчас — вдруг рыкнул тигр. Услыхав голос лесного властелина, в страхе забормотали устроившиеся на ночь на соседних деревьях обезьяны. Раздался скрипучий трубный рев, потом он прозвучал еще и еще раз. Страж вздрогнул и схватился за ружье.