София Волгина - Екатерина Великая. Греческий прожект

Потемкин, резко выхватил подушку и положил ее на голову, как бы желая избавиться от нахлынувших мыслей. Но они продолжали мучительно заползать, строясь в новые мысли.

А любви всяческой ему хватает, хоть взять и его племянниц. И они его обожают… Всех выдал замуж, очередь за пятой – Танечкой. Бог, его, конечно, накажет за племянниц. Колико его мать совестила его за своих внучек, а он не мог одолеть в себе свои страсти.

Князь Потемкин прикрыл глаза. Танюшке почти шестнадцать, ужо четыре года фрейлиной у императрицы. Сумасшедшая, на его взгляд, аглинская герцогиня Кингстон, прибывшая на собственной яхте в Петербург колико лет назад, бывающая при дворе, воспылала к ней материнскими чувствами и предлагает ей ехать с ней в Англию, где она сделает ее наследницей всего своего огромного состояния. Размечталась… Никуда его разумница и красавица, похожая на него лицом, беспорочная Танюшка не уедет, он уже присмотрел ей жениха, своего дальнего родственника, а приданное за ней даст сам своей племяннице не меньше оной герцогини.

Потемкин саркастически улыбнулся: сын императрицы, Алексей Бобринский, был влюблен в Катеньку Энгельгардт. И все бы ничего, да токмо Алексей еще и сын бывшего его соперника, Григория Орлова, коего он, князь Потемкин, на дух не переносит по многим причинам. Катеньку он выдал замуж за единственного наследника огромного состояния, графа Павла Скавронского, посланного недавно императрицей послом на Италийские берега, в Неаполь. Сын ее, Бобринский, сказывают, теперь поглядывает на Таню. Нет, токмо его дальний родственник, генерал-поручик Михаил Потемкин, в самый раз – будущий муж Танечке Энгельгардт!

Мысли перекинулись на их с Екатериной дочь – Лизаньку, она на шесть лет младше Тани, еще дитя, хотя весьма рослое дитя, и, пожалуй, красотой блестеть не будет, зато характером вся в мать… Вот еще о ком ему надобно позаботиться, хотя, конечно, и императрица не оставит ее без своей аттенции. Надобно будет перед отъездом в Херсон, навестить племянника Александра Самойлова, коий являлся опекуном Лизы Темкиной. Сестра Мария писала, что девочка прилежна, послушна, делает успехи в танцах, игре на клавесине и прекрасно владеет французским языком.

Однако не о том он думает! Надобно что-то делать, дабы вывести матушку-государыню Екатерину из нынешнего, весьма болезненного состояния. Но как?

О смерти в августе графа Захара Чернышева императрица узнала через неделю по приезде во дворец, что тоже явилось значительным ударом для нее. За месяц до кончины Ланского, граф Захар Григорьевич приезжал в Петербург с докладом о проделанной работе за два года. Сделал сей московский градоначальник много: при нем выправили обветшалые улицы, отремонтировали стены Китай-города, завершили в Кремле постройку присутственных мест, устроили каменные караульни у Варварских, Ильинских и Никольских ворот, расчистили от грязи рынки.

– Отчего же он умер? – промокая платочком слезы, испросила государыня свою фрейлину, кузину покойного графа, княгиню Наталью Петровну Голицыну.

– Медикусы сказывают, что умер с расстройства головы, – ответствовала княгиня.

Екатерина, зная, что в последнее время стала не в меру плаксива, держалась всякий раз изо всех сил, дабы не заплакать.

– Где погребен?

Потемкин уже было открыл рот ответить, но княгиня Голицына опередила:

– Похоронили его в Ильинской церкви села Ильинское, Волоколамского уезда.

Зависла небольшая пауза и Безбородко, дабы заполнить ее, доложил:

– Слыхал, москвитяне говорят, что, буде он пробыл еще хоть полгода, он бы полностью навел порядок и в торговых рядах Первопрестольной.

Безбородко помолчал, ожидая кто, что скажет. Но все молчали. Тогда он со значительным видом добавил:

– Зело гораздый был сей губернатор, покойный граф Захар Григорьевич!

Княгиня Голицына горестно заметила:

– Наивяще гораздый! За последнее время таковые люди ушли! – молвила она, утирая слезы. – И Захар Чернышев, и Панин Никита, и Григорий Орлов, и Александр Ланской. Умер и Александр Михайлович Голицын, когда-то бравший Хотин. Все люди государственного уровня.

Потемкин с укором посмотрел на княгиню, дескать, зачем бередишь душу? Известная своей смелостью и острословием, княгиня Голицына отвела глаза.

– Зело согласна, Наталья Петровна! Таковых людей днем с огнем не сыщешь, – молвила Екатерина, дрогнувшим голосом. Она нервно прошла к окну. Паки зависла пауза. Голицына, Дашкова, Потемкин и Безбородко, не зная, что и сказать, смотрели ей в спину. Засим Дашкова нашлась:

– Так и ушел бездетным князь Голицын, не родила ему Дарья Алексеевна, урожденная Гагарина. Ну, а мой родственник, Никита Панин и вовсе не женился, все некогда было за службой Российской короне. Он не ложно почитал Вас, Ваше Величество.

Екатерина скользнув в ее сторону взглядом, тихо усмехнулась:

– Никита Иванович со своей ленью был вынужден почитать меня, свою императрицу. До моего восшествия, хорошо помню, как он мучился, не хотел ходить на всякого рода построения и вахт-парады, кои должон был посещать, понеже Петр Федорович наградил его чином генерал-аншефа. Панин отказался от генеральского чина, заявив, что, естьли будут настаивать на его принятии, он отправится в Швецию. Когда об оном отказе доложили императору Петру, тот произнес оскорбительные для сего вельможи фразы: «Мне все твердили, что Панин умный человек. Могу ли я теперь верить сему?» – Екатерина ироническим тоном завершила: – Вестимо, графу токмо и оставалось, что идти под мои знамена.

Княгиня Екатерина Дашкова удивленно подняла брови:

– Я того не знала… – молвила она, смущенно оглянувшись на Потемкина и Голицыну. – Помнится, после многих раздумий и сомнений, я все же решилась заговорить с ним о низложении с престола Петра Федоровича. Но Никита Иванович стоял за соблюдение законности и за содействие Сената, хотя и понимал гибельность для страны правления таковым неуравновешенным императором.

– О да! – паки усмехнулась Екатерина и медленно прошла к своему креслу. Засим молвила:

– Он был за соблюдение законности, что означало, что трон должен наследовать законный преемник, то есть сын Петра – Павел. Его, Панина, воспитанник. А мне, матери Павла, до его совершеннолетия, отводилась роль регента.

Потемкин заинтересованно взглянул на Екатерину:

– И как сие произошло, что случилось инако, не как того хотел Панин? – спросил он.

Екатерина пожав плечами, ответствовала весьма просто:

– Может статься, во время подготовки переворота и его совершения, я и могла согласиться на роль регента, но в обстановке всеобщего ликования по поводу свержения императора Петра, и моего воцарения, мысль о регентстве сама собою исчезла, слава Богу!