Стивен Лохед - Артур

Видя, что рвы нас не задержали, варвары стали прыгать со стены и бежать нам навстречу. Они разбегались под уклон и с разгону врубались в наши ряды.

Многие наши товарищи полегли в этой первой атаке. Крутой каменистый склон и свирепость врага погубили немало добрых людей. Наш натиск был отбит.

На краю верхнего рва я заново выстроил свой полк. Беглый взгляд показал, что у остальных дела не лучше. Наши отступали по всему склону.

По моему сигналу конница вновь устремилась на штурм.

На этот раз мы дождались, когда враги побегут нам навстречу, и в последний миг, сдержав коней, выставили вперед копья, на которые те с размаху и налетели. Простой трюк, но сработал он отменно.

Варвары поняли, что нападать бесполезно, и отступили, оставив на склоне сотни убитых и раненых.

Мы пустились было вдогонку за ними, но лошади не могли взобраться на кручу, оступались и съезжали вниз. Мы вновь повернули назад. Враги преследовали нас, разя в спины. На краю верхнего рва мы встретились с наступающей пехотой.

Я поручил полк Овейну, а сам скорей поскакал к Артуру.

— Плохо дело, — сообщил я. — Мы не можем штурмовать здесь — слишком крутой склон и слишком много врагов.

Артур видел, что я прав.

— Этого я и боялся. Ладно, поберегите коней — они нам еще понадобятся. Будем атаковать пешими. — Он внимательно оглядел нависшую над нами стену и указал пальцем. — Вот это место… видишь?

— Где стена пониже? Да.

— Его и будем штурмовать. За мной!

Я поспешил к полку и передал приказ Артура. Рис протрубил сигнал спешиться, через мгновение мы уже бежали в гору, цепляясь за камни, падали, вскакивали и снова бежали.

Враг увидел, что мы оставили коней, и посчитал это хорошим предзнаменованием. Жуткие боевые вопли зазвучали с удвоенной силой. Варвары, обезумев от жажды крови, выплясывали на стене неистовый боевой танец.

Как только мы приблизились к стене, в нас полетели метательные топоры. Мы выставили вперед щиты и продолжили подъем. Кто-то хватал с земли ненавистные топоры и швырял их во врага. Не один варвар пал от собственного оружия.

Солнце поднималось все выше, спину уже припекало. Кровь жарко колотила в висках, и я жадно вбирал грудью прохладный утренний воздух. Славный денек для битвы, подумал я, и тут же вспомнил, что у Цердика преимущество и в количестве, и в позиции.

Место, которое указал Артур, оказалось единственным слабым с этой стороны. Наш предводитель решил штурмовать восточный склон, где подъем — самый легкий, но и враг, понимая это, заранее надстроил восточную стену. Артур нашел место, где положенная на скорую руку кладка оказалась непрочной и, когда враги начали прыгать со стены, посыпалась.

Мы всем скопом бежали к пролому, обратившись в наконечник копья — копья, нацеленного в самое сердце противника.

И чуть было не преуспели.

Однако варваров было слишком много, склон — чересчур крут. И хотя мы махали мечами, как лесорубы топорами, нам было не пробиться. Пикты, круитни, англы, скотты, саксы, фризы, юты… всех не перечесть. Мы не смогли подобраться к стене.

Мы пробивались на шаг — враг отбрасывал нас на два. На место убитого противника вставали трое других. Неудержимый натиск вражеских полчищ теснил нас со склона. Варвары бежали на нас, размахивая топорами: выкаченные глаза, перекошенные рты, руки болтаются, как плети.

Однако наши воины не впервые сражались с варварами, и их было не напугать. Мы пригнули головы и рубились, как каторжные.

День прошел в сплошном кровавом мареве. Когда солнце начало клониться к закату, я услышал, как Рис трубит отступление, и понял, что мы разбиты. Я собрал свой полк, и мы отошли, неся раненых. По всему склону наши воины бежали вниз, чтобы укрыться в лесу.

Поначалу варвары готовы были устремиться за нами. Ах, если бы они стали нас преследовать — мы бы смяли их конницей. Однако Цердику хватило ума остановить погоню у нижнего рва, и враги снова укрылись в крепости.

Покуда воины лежали под деревьями, приходя в себя, а раненых перевязывали, повара и кравчие принесли мяса, хлеба и разведенного эля для подкрепления сил. Руки и ноги у меня болели, в голове стоял шум. Одежда пропиталась кровью и потом.

На землю спустились тихие и зловещие сумерки. Вороны с громким карканьем покидали свое гнусное пиршество на склоне холма и рассаживались на деревьях вокруг нас. Но еще отвратительнее были доносящиеся из крепости победные вопли. На вершине холма праздновали победу, огни костров дрожали в темнеющем небе.

Все плохо спали в ту ночь, то и дело пробуждаясь от звуков варварского торжества. На заре мы проснулись, позавтракали, взяли оружие и вновь поднялись на холм. Варвары подпустили нас поближе и снова обрушились со склона на наши ряды, размахивая над головой топорами.

Мы кололи их мечами и копьями, били щитами, но многие наши воины пали: ни щит, ни шлем, ни кольчуга не спасали от страшных ударов. Зрелище бойни ужасало, от грохота закладывало уши.

И снова склоны Бадонского холма обагрились кровью отважных.

И вновь, когда солнце перевалило через зенит, Рис подал сигнал отступать, и мы вернулись в лес зализывать раны. Бойцы рухнули на траву и заснули. Кравчие ходили между ними с кувшинами и будили спящих, чтобы те утолили жажду. Лес затих, слышалось лишь гуденье мух да хлопанье птичьих крыльев над головой. Вражеская крепость тоже была тиха.

Подкрепившись и сняв доспехи, вожди Британии сошлись на военный совет.

— Надо взять холм в осаду и послать на юг за подкреплением. — Это предложил Маглос, и после сегодняшнего тяжелого боя многие с ним согласились.

— Если б только мы сумели взять крепость… — начал Кередиг, но другие прервали его насмешками.

— Взять крепость! — завопил Идрис. — А иначе зачем мы здесь? Это невозможно — их слишком много! Согласен с Маглосом: надо окружить крепость и ждать подкрепления.

— Нет, — промолвил Артур, — не получится.

— Почему? — вопросил Идрис. — В Каер Алклиде получилось, в Трат Гориде получилось…

— А здесь не получится, — отрезал Артур.

В голосе его прозвучал металл, но Идрис словно не слышал и продолжал гнуть свое:

— Почему? Потому что ты хочешь непременно показать себя выше Цердика?

— Если ты так думаешь, — рявкнул я, кивая на гору, — так и отправляйся к нему!

Мирддин, который стоял неподалеку, опершись на рябиновый посох, встряхнулся и подошел к нам.

— Холм этот проклят, — тихо проговорил он. (Мы замолчали, чтобы лучше слышать его.) — Здесь произошли великие бедствия. В склонах таится коварство, и всюду подстерегает несчастье.

Мы обернулись на громаду холма. Бегущие тени облаков и впрямь придавали ему пугающий вид, а разбросанные среди камней трупы свидетельствовали о несчастье. Мирддин и без глаз мог различить наши терзания — но что еще он увидел?