Роберт Штильмарк - Крылатый пленник

– Кто вас убедил, будто это – единственный выход? – спросил Вячеслав.

Бесконвойник неопределённо указал на лагерь и соседний домик.

– Да все здесь так говорят. И этот профессор… Живём вот, как бывшие люди. День да ночь – сутки прочь!

– Плохо вы живёте! Рано безнадёжности сдались. Подумайте!

Приблизился один из «восточных» охранников. Бесконвойник отошёл. Тем временем в барак лётчиков привезли ещё несколько новых товарищей. Прибыл известный советский истребитель, летавший на Яке, Константин Потапов, полковник авиации Сабуров и целая группа таких же «крылатых пленников». Ковган обнялся с Потаповым – они когда-то вместе служили и были старыми друзьями. У шестёрки друзей даже настроение поднялось: увидели, что не их одних привезли в это подозрительное, нечистое место!

Теперь группа лётчиков возросла вдвое, и её повели на другой день в зону соседнего лагеря на работы. Заставили строить какой-то забор. Инструменты принёс сержант-белорус, с хитроватой круглой физиономией. Он отрекомендовался как стрелок-радист, сбитый на бомбардировщике.

– Что это за лагерь, и кого сюда привозят? – спросили его лётчики.

– Поживёте – увидите. Это самый лучший лагерь военнопленных во всей Германии. Своего рода фильтр. Умных от глупых отделяют, – добавил он загадочно.

Вечером всю группу заперли в бараке. Стали шёпотом обсуждать положение – за стенкой жили оба восточных полицая. Стало ясно, что здесь – нечто вроде вербовочного пункта, где лётчиков рассчитывают соблазнить приличной жратвой, лёгкой работой и сносными условиями быта изменить присяге. Чтобы вернее затянуть в это болото, могут для начала предложить что-нибудь совсем «невинное».

Решили единодушно: ослабление режима использовать для немедленного побега. Бежать всей группой. По дороге на восток – местность лесистая, могут встретиться партизаны. С их помощью будет легче добраться до своих частей. Если ночью выбраться из барака, то перелезть через проволочный забор будет уже нетрудно: проволока натянута в один ряд. Под неё можно и подлезть. Ясно, что за этим лагерем установлено дополнительное, незримое наблюдение, он, вероятно, оцеплен тайными охранниками и, возможно, патрулируется агентами в штатском, но тем не менее шансы на успех серьёзны. Но как выйти из запертого барака?

Предложение внёс Александр Ковган.

На работе он ухитрился добыть перочинный нож, довольно большой. Прорезать ножом стеновой щит пониже подоконника, вынуть две досочки и… бежать через эту дыру. Резку досок производить всем по очереди, без шума, вечером и ночью. Чтобы отвлечь внимание охранников, затеять с ними партию в «морского козла». Днём маскировать дыру столиком.

Пока предложение обсуждалось, лётчики услышали треск маломощного авиационного мотора чуть не над головой. Увидели, как немецкий связной самолёт «Физелер-шторх» прошёл над крышами лагеря и сел на маленькое лётное поле чуть ли не за стеной барака. Вскоре в барак явился «профессор» в обществе какого-то важного эсэсовца, видимо, только что прилетевшего. Эсэсовец говорил по-русски с сильным акцентом, смешно коверкая слова, как немец из старинных анекдотов. Он спросил пленных, хорошо ли их кормят и довольны ли они здешними условиями. Ему отвечали, что в Советском Союзе пленных немцев кормят не хуже, чем лётчики питаются здесь.

Как только удалились оба шпионских руководителя, «профессор» и эсэсовец, Ковган отодвинул столик от стены и первым принялся работать ножом. Остальные в комнате, примыкавшей к помещению охранников, дружно ударили в «козла», и стук его был так оглушителен, что один из «восточных» полицаев даже счёл за благо удалиться в проволочную зону. Тут на воздух вышел и Вячеслав. Он сразу же завёл с полицаем увлекательнейший разговор насчёт здешних любовных утешений и амурных дел. Охранник с гордостью заявил, что здешние фрау и медхен [24] Frau, Mädchen – женщина, девушка ( нем. ) не оскорбляют отказом самых смелых притязаний с его стороны.

– Что ты говоришь! – восхищался Вячеслав. – А… какие они, здешние фрау и медхен?

– Белый, пухлый, маладой! – был вполне серьёзный ответ.

Вячеслав громко хохотал, прислушиваясь к слабому скрежетанию, явственному даже сквозь стук «козла»: Ковган работал слишком усердно! Впрочем, в этот вечер всё обошлось благополучно. Ночью пилили по очереди, в темноте, сменяясь через полчаса. Прорезь к утру была почти готова, оставалось вырвать из-под плинтуса две разрезанные доски. Утром прятали хлебные пайки, хотели их подсушить, чтобы обеспечить маленький запас питания на первые сутки побега.

Только одно беспокоило некоторых участников: круглолицый сержант-белорус, инструментальщик в лагере, сегодня ночевал в той же половине барака, вместе с лётчиками. Он, правда, спал в общей комнате, даже не рядом с ковганской, но всё-таки полного доверия это лицо не внушало. Узнал он о побеге или нет? Днём с ним решили поговорить и не отпускать от себя.

– Уйдёт он с нами или побоится? – спросил Терентьев.

– Сержант может и пользу принести, – высказал своё соображение Потапов. – Он тут как будто уже давно, может быть, знает про посты вокруг лагеря и вообще с местностью знаком. Нужно, чтобы и он ушёл с нами.

– Не нравится он мне, – хмурился Терентьев. Видали, как он с этими фашистами поздоровался? Гитлеровским приветствием. Вот таким манером! – и Терентьев показал, как сержант вскидывал руку.

– А где он? – спросил Вячеслав.

– Да в инструменталку пошёл, сейчас на работу поведут.

Пленников вывели на работу те же восточные охранники. Сержант принёс инструменты и сам стал ладить забор. В его поведении не было ничего подозрительного. Пошептавшись между собою, лётчики решили начать с ним осторожный разговор насчёт ночного побега. Но начать разговор так и не пришлось!

Перед обедом явился конвой из нескольких автоматчиков. Всю команду сняли с работ, построили попарно и повели в барак. Здесь все комнаты были перерыты, стол отодвинут, сквозь свежую прорезь просвечивало солнце.

Явились «профессор» и вчерашний эсэсовец, прилетевший на «Физелер-шторхе». Он приказал выстроить пленных у забора зоны. Лицо его кривилось от злобы.

– Хто ис фас шил этта комната?

«Восточные» охранники, выждав паузу, сами указали на Александра Ковгана. Немец упёр руки в бока и медленно приблизился к капитану.

– А, этто фи? Этто ти, шволошь!

Он наотмашь ударил Ковгана по лицу. Александр устоял на ногах, но изо рта побежала красная струйка.

– А хто ис фас ф этом ушаствоваль?

Пленные молчали.

– Сначит фам сдесь не понравилось, да? Харашо, мы путем посилать фас ф такой мест, кте фам ошшень понрафитсь! Цум тойфель нох маль! Эс ист шанде, герр профессор! [25] Zum Teufel noch mal! Es ist Schande, Herr Professor! – Чёрт побери! Это позор, господин профессор! ( нем. )