Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

Брожение в монастырях и церквях не утихало. Хоть и притесняли пастырей мусульманские правители, но в дела церковные не вмешивались, доходов судебных не отбирали и в узилища пастырей не ввергали, как это проделал правитель-христианин, родича близкого не пощадивший. Потеряв терпение, Захарий решил сам отправиться к владыке, нити недовольства в монастырях тянулись от архиепископского дома. Так утверждал Исраел.

В архиепископских покоях тихо. Изредка в длинном коридоре прошелестит шелковая, ряса приезжего епископа, робко прокрадется сельский священник, вызванный в консисторию для разноса. Потом снова станет тихо и благостно. Пахнет ладаном курильниц, горящим в лампадах деревянным маслом. Старый архиепископ, взволнованный событиями в церковной жизни, непритворно занемог. Скорбными очами взирал Барсег на унылые лица епископа Саргиса и настоятеля собора тер-Аристакеса. Тяжелое молчание томило пастырей. Не выдержав, епископ простонал:

— Горе нам! Громит нечестивец Святую церковь, заточает в темницу, высылает отцов…

— И доходов уже лишил судебных! — поддакнул Аристакес.

Барсег злобно пробормотал:

— К горшку приделали золотые ручки, но не очистили дно его от сажи. Что еще ждать от правнука язычников из Бабира? Да еще выученику Гоша-философа?

Внезапно конский топот нарушил невеселую беседу пастырей. В покой, предшествуемый испуганным служкой, вошел Захарий.

Непреклонный духом больной владыка принял гостя недружелюбно и сразу перешел в наступление.

— Почто, государь, аки Юлиан-отступник, на праведников божьих гонения возводишь? — гневно вопросил святитель, вперив горящий взор в лицо Захария и постукивая посохом о пол.

— Это разбойников, что с дубинами на неугодных тебе приезжих епископов нападают, праведниками почитаешь, святой отец? — усмехнулся Захарий.

— Своевольничал твой же ближний родич! — отразил удар владыка.

— За что и сидит навечно на острове Севан… Я не потерплю никаких мятежников, хотя бы и из моей родни! — воскликнул Захарий.

— А ты не думал о том, государь, что не пристало Армении Великой своей же диаспоре подчиняться?! — с неожиданной силой заговорил архиепископ. — Папскую туфлю целовать мы не будем и халкедонитское еретичество не примем. Здесь средоточие всего армянства, и давно пора вернуть в Айрарат престол Григория Просветителя!

Голос иерарха крепчал. Захарий с любопытством глядел на возбужденное лицо под черным куколем с нашитым крестом: «А ведь кое в чем старик и прав!..» Примирительно сказал:

— Хорошо, святой отец. Соберем еще раз пастырей в Ани, снова обсудим решения соборов. И о других делах церковных поговорим. Но… литургию придется начать служить в войсках!

Барсег отрицательно мотнул головой. Правитель сделал вид, что не заметил жеста, отвернулся к окну.

— Еще одно неблагоприятное дело приключилось, святой отец. В гарнийский лагерь из Айриванка явились два вардапета, стали поносить воинов, которые веселые песни пели, кричали яростно: «Пойте хвалу Господу или Богородице и святым, хотя бы на тот же лад…» Очумели твои отцы! Лагерь — не обитель, а воины — не монахи! Я велел на будущее время взашей гнать из лагерей таких чернецов. А ты, владыка, дай соответствующее указание по епархиям!

Барсег, опустив голову, снова промолчал. Правитель резко встал с кресла:

— Трудно же с вами, упрямцами в митрах!

Вышел из покоя в гневе.

Отсутствие Гоша на соборе привело к тому, что епископ Саргис сухо объявил Вачутяну, присутствующему в качестве представителя шаханшаха:

— Не можем мы принимать никаких решений без великого вардапета!

Наместник Ширака молча протянул епископу письмо Мхитара Гоша, в котором тот писал: «Немощен я и стар, выехать не могу. Даю свое согласие на все решения собора». Тогда медленно встал с места седобородый Давид Кобайреци, друг и соратник заточенного на Севане Григориса. Воздевая худые руки к небу, он громко возопил:

— Статься может, отцы, что и нас пожелают принудить во всем следовать учению греков и иверийцев или ввергнут в темницу, подобно великомученику Григорису… Не будем решать без отца Мхитара! Пусть пошлют за ним соборного гонца, дабы прибыл он без промедления…

Гул одобрения пронесся под соборными сводами, по скамьям, заполненным людьми в черных рясах. Сразу смекнули отцы, для чего нужен престарелый мудрец из Нор-Гетика. Готовясь снова отвергнуть требования дерзновенного правителя, они понимали, что шаханшах не признает никакого постановления, принятого без участия своего наставника.

В тот же день в Нор-Гетик борзо поскакал конный монах, имея за пазухой послание, подписанное епископами и вардапетами, в котором они в настоятельной форме требовали приезда отца Мхитара в Ани. «Не выдвигай в оправдание слабость плоти своей. Если же смерть поразит тебя в дороге, мы помянем тебя вместе со святыми угодниками. Итак, приезжай не медля…» — говорилось в послании.

Видя, что архипастыри не отвяжутся, Гош выехал в Ани. Однако, предупрежденный Исраелом о замыслах церковников (были свои люди у вазира и среди них!), Захарий принял нужные меры, приезд вардапета стерегли. Вачутян, окруженный толпой горожан, встретил настоятеля у Главных городских ворот. Улыбаясь, он схватил под уздцы его мула, приговаривая:

— Отче Мхитар, отче Мхитар, прошу тебя, поспеши во дворец, государь с нетерпением ждет твоего прибытия!

Что было делать старому игумену, которого весело, с шутками, но почти насильно влекли во дворец анийцы. Когда процессия следовала по улице мимо собора, где уже собрались отцы, из двери западного притвора выглянул Нерсес-вардапет. Ужаснувшись, бросился догонять Мхитара Гоша, крича:

— Отче Мхитар, молю, вернись, мы ждем тебя!

Вачутян только погрозил Нерсесу кулаком. Какой-то неучтивый вояка крепко огрел плетью по спине вардапета. Озлившись, Нерсес бросился обратно и, ворвавшись в собор, пронзительно завопил:

— Мхитар заодно с шаханшахом! Он уже во дворце… А меня избили нечестивцы!

Буря негодования поднялась в соборе. Все кричали, не слушая друг друга:

— Вероотступники! С греками сговариваются! Руку на Церковь святого Григория поднимают!

— Отлучить еретиков!

Пока пастыри неистовствовали в храме, Гош уже сошел со своего мула и, оглядываясь по сторонам, стоял посредине замкового двора. Из дворца к нему с радостным лицом спешил Захарий. Протягивая руки, он кричал старому наставнику:

— Прибыл, отче? Ну, теперь мне никого другого не надобно! Прошу тебя, зайди, отдохни с дороги… А я пойду в собор, немного потолкую со святыми отцами!

Выйдя из ворот Вышгорода, правитель в сопровождении князя Вачутяна медленно пошел по Главной улице, направляясь к кафедральному собору. В некотором отдалении двигался за ним пятисотник Ростом с отрядом панцирников.