Лиза Си - Пионовая беседка

Мама встала на ноги и стянула с себя влажную юбку.

— Мне нужно переодеться. Пион, пожалуйста, отправляйся в Весенний павильон. Вторая тетя, оставь дочь здесь и иди вместе с Пион. У нас гости. Уверена, они уже ждут нас. Попросите их начать завтрак без меня. — Обращаясь к Шао, она добавила: — Я пришлю для девочки рисовую кашу. Проследи, чтобы она все съела, и дай ей каких-нибудь растений, чтобы умерить боль. Сегодня она может отдыхать. Я рассчитываю на тебя. В ближайшие четыре дня ты будешь рассказывать мне, как идут дела. Мы не должны допустить, чтобы такое произошло еще раз. Это несправедливо по отношению к девочке. Кроме того, мы пугаем других детей.

Когда она вышла, я поднялась на ноги. На мгновение у меня потемнело в глазах. Мои мысли прояснились, но в животе у меня все переворачивалось.

— Не торопитесь, тетушка, — с трудом сказала я. — Я подожду вас в коридоре.

Я поспешила в свою комнату, закрыла дверь, подняла крышку наполовину полного ночного горшка, и меня тут же вырвало. К счастью, Ива меня не видела, потому что я не знала, как бы объяснила ей это. Затем я встала, прополоскала рот, прошла по коридору и подошла к комнате маленьких девочек как раз в тот момент, когда Вторая тетя вышла оттуда.

Наконец-то мне удалось добиться того, чтобы мама по-настоящему гордилась мной, но от этого меня стошнило. Мне очень хотелось быть сильной, как Линян, но у меня было такое же мягкое сердце, как у моей тети. Я не смогу доказать дочери свою материнскую любовь. Когда придет время бинтовать ей ноги, случится катастрофа. Надеюсь, мама никогда об этом не узнает. Надеюсь, моя свекровь позаботится о том, чтобы новость о моей неудаче никогда не покинула ворота дома семьи У, так же как моя мама никогда не допустит, чтобы кто-нибудь узнал о слабости Второй тети. Этого требовали правила, в которых говорилось, что никто не должен совершать ничего такого, из-за чего семья потеряет лицо, и если мои будущие родственники окажутся хорошими, добрыми людьми, они сделают все, чтобы секрет навсегда остался в стенах их дома.

Я ожидала, что, когда мы со Второй тетей войдем в Весеннюю беседку, все начнут перешептываться, поскольку все женщины в усадьбе наверняка слышали вопли Орхидеи. Но Третья тетя уже взяла на себя обязанности хозяйки, и тарелки стояли на столах, а наши гости ели и деловито переговаривались с таким видом, как будто в день Двойной Семерки в доме семьи Чэнь не происходило ничего особенного.

Я забыла, что за завтраком мне нужно опасаться едких замечаний моих сестер, но, как ни странно, их слова отлетали от меня, словно старая кожа, которую Ива смывала с моих ступней. Но я не могла есть, даже особые пельмени, приготовленные по маминому приказу в честь моего дня рождения. Как я могла класть в рот еду и глотать ее, когда на сердце у меня было так беспокойно — из-за бинтования ног, из-за моей тайной радости, из-за страха быть пойманной сегодня вечером?

После завтрака я прошла к себе. Позже, когда женщины вышли из комнат и направились в зал Цветущего Лотоса, я услышала тихие шаги «золотых лилий» и тогда завернула одну из своих картин, нарисованных на куске шелка, сделала глубокий вдох и вышла в коридор, чтобы принять участие в сегодняшнем конкурсе.

Войдя в зал Цветущего Лотоса, я поискала глазами мать. Кажется, теплые чувства, нахлынувшие на нее утром, испарились, но меня это не беспокоило. Когда она отошла от меня, я подумала о том, что сегодня она будет чрезвычайно занята, потому что ей нужно позаботиться о гостях, конкурсах и празднестве.

Мы начали с состязания в рисовании. Мою вышивку нельзя было назвать искусной, я плохо играла на цитре, но рисовала я еще хуже. Первым заданием в конкурсе были пионы. Когда девушки выставили свои рисунки, все с ожиданием воззрились на меня.

— Пион, а где же твой пион? — спросила одна гостья.

— Так ее зовут, — сказала собравшимся Третья тетя, — но она не дает себе труда позаботиться о своих лепестках.

Затем гостьи показали рисунки хризантем, цветков сливы и, наконец, орхидей. Я тихонько положила свою работу на стол. Мои орхидеи были слишком крупными, и в конкурсе победила другая девушка. Потом мы сравнивали рисунки бабочек, а также бабочек, садящих на цветах. Я ни в чем не смогла превзойти остальных.

Вечно одни и те же цветы и бабочки, подумала я про себя. Но что еще мы могли нарисовать? В наших работах мы отображали то, что видели в саду, — бабочек и цветы. Я стояла и смотрела на искусно покрытые пудрой лица моих теть, двоюродных сестер, гостей и видела на них тоску и задумчивость. Но не только я смотрела на них: они тоже наблюдали за мной. Мой задумчивый вид не ускользнул от взгляда других женщин, ведь они привыкли замечать чужую слабость и уязвимость.

— Сейчас лето, но Пион, кажется, заболела весенней болезнью, — обронила Четвертая тетя.

— Да, мы все заметили, как порозовели ее щеки, — поддакнула Третья тетя. — Интересно, о чем она думает?

— Завтра я нарву целебных трав и заварю чай, чтобы облегчить ее весеннюю болезнь, — сочувственно предложила Четвертая тетя.

— Весенняя болезнь летом? — повторила мама. — Пион не любит предаваться глупым фантазиям.

— Хорошо, если так, — сказала Вторая тетя. — Может, она расскажет свой секрет другим девушкам? Они все мечтают о любви. Каждая девушка должна быть такой же хорошенькой в свой шестнадцатый день рождения. До ее свадьбы осталось всего пять месяцев. Я думаю, мы все видим, что этот цветок с нетерпением ждет, когда его сорвут.

Я изо всех сил старалась сделать выражение моего лица таким же непроницаемым, как поверхность пруда влажной летней ночью. Но у меня ничего не получилось, и некоторые женщины постарше засмеялись, заметив мое детское смущение.

— Значит, она вскоре выйдет замуж, — обманчиво легко согласилась мама. — Но ты права, Вторая тетя, наверное, ей стоит поговорить с твоей дочерью. Уверена, муж Ракиты будет очень благодарен, если кто-нибудь хоть чем-то облегчит ему первую брачную ночь.

Затем она негромко хлопнула в ладоши.

— Что ж, а теперь пойдем в сад. Там состоится последний конкурс.

Когда все женщины вышли, я почувствовала на себя взгляд своей матери. Она взвешивала слова тети и раздумывала над тем, что было сказано. Она молчала, и я отвернулась, чтобы не смотреть ей в глаза. Мы стояли в комнате, словно две каменные статуи. Я была благодарна ей за то, что она защитила меня, но сказать ей об этом значило признаться… в чем? В том, что я влюблена? Что позавчера вечером я встретила в беседке Спокойного Ветра мужчину и теперь собираюсь увидеться с ним в беседке Любования Луной, в запретной для меня части наших владений? Вдруг я осознала, как сильно я переменилась. Ежемесячные кровотечения, помолвка и новые обязанности не способны сделать из девочки женщину. В женщину ее превращает любовь. Я вспомнила о полной достоинства позе моей бабушки и, не сказав ни слова, высоко подняла голову и вышла в сад.