Алексей Иванов - Тени тевтонов

— Это улица Лоцманов, — выбираясь из кузова, пояснил Клиховский.

Лоцманы Пиллау водили суда через пролив Зеетиф и по Морскому каналу до Кёнигсберга. Их опыт стоил весьма дорого, поэтому лоцманы обзаводились хорошим жильём на Хакене — в самом богатом и престижном районе города.

Теперь Володя вспомнил уже всё. Вот здесь они лезли через баррикаду, из которой торчал велосипед, а там горел «фердинанд»… Там, в воронке, залёг фаустпатронщик, и его прихлопнули гранатой… Из того окна бил пулемёт, и на балконе трепалась от взрывов простыня… Из этой дыры Мишка Худяков огнём прижимал власовцев, прячущихся в тех вон витринах, — власовцы не сдавались, потому что их расстреливали даже с поднятыми руками… Солнце тогда висело прямо над городом и шевелилось в дыму, словно клубок змей, а сейчас, на закате, багряно высвечивало фонарь маяка и дымовые трубы.

Приближался комендантский час, и немцы разошлись с улицы по своим убежищам, только пожилой господин в женском кухонном фартуке с рюшами напоследок подметал мостовую. Развалины были частично разобраны, битый кирпич уложен в кучу. На уцелевшем телеграфном столбе сидели две чайки.

Женя направилась к господину с метлой.

— Я ищу человека, — сказала она по-немецки. — Лет шестьдесят, седой, с красным лицом. Возможно, бывший моряк. Знаете такого?

— О да! — охотно закивал господин с метлой. — Вероятно, вам нужен герр Грегор Людерс. Очень достойный человек. Он был нашим блокляйтером. Он живёт в том доме на втором этаже. Но я не видел его уже два дня.

Клиховский от волнения стиснул зубы. Он слышал о Грегоре Людерсе.

Сорванную с петель дверь квартиры жильцы просто прислонили к косяку. Женя по-хозяйски отодвинула её в сторону, даже не постучав. Немцам тут уже ничего не принадлежало. Володя шагнул через порог вслед за Женей.

Разруха… Окна выбиты, на потолке — следы пуль, на голубых обоях — синие квадраты от картин. Висела только фотография крейсера времён Первой мировой. В комнату, похоже, стащили всю найденную мебель: две кровати — широкую и узкую, гардероб с простреленной фанерной дверкой, стол, два гнутых венских стула. Одна стена была обрушена, и проём загородили щитом, сколоченным из досок. На узкой койке сидел тот светловолосый парнишка, что в подвале Лохштедта заслонил собою старого фольксштурмовца.

— Где Людерс? — сразу спросила Женя по-немецки.

Парнишка не испугался русских, хотя в их внезапном вторжении явно ощутил угрозу. Володя молча рассматривал худое и озлобленное лицо немецкого мальчика. В глазах мальчика тихо светилась чистая ненависть.

— Ваши власти забрали дядю на работу.

— На какую?

— Дядя — лоцман.

«Дядя», — отметил про себя Володя. Не отец и не дед.

Парнишке было лет пятнадцать-шестнадцать. Наверняка в каком-нибудь Гитлерюгенде голову ему забили фашистской пропагандой: великий фюрер, тысячелетний рейх, «Дойчланд юбер аллес», «жизненное пространство»… Но этот парнишка был храбрым и умел любить. Он закрыл собой старика. Его ещё не превратили в чудовище. И Володе вдруг захотелось, чтобы немецкий мальчик опомнился. Пускай и не сейчас, а вообще. Увидеть такое возрождение — это как вернуться с войны домой, а твой дом не разрушен бомбой, и герань цветёт на подоконнике, и мама, живая, сидит за швейной машинкой.

А Клиховский разглядывал парнишку с бесконечным изумлением.

— Когда Людерс придёт? — всё напирала на немчика Женя.

— Не знаю. Его могут продержать долго.

Гидрографическое управление Балтфлота собирало уцелевших немецких специалистов, чтобы составить новые лоции залива Фриш-Гаф и восстановить судоходную обстановку Морского канала. Флотская контрразведка искала моряков и свозила их в Лоцманскую башню, где помещалась рейдовая служба. Женя почувствовала досаду: Людерс находился в руках конкурентов, хотя, конечно, флотских интересовала акватория, а не подземелья.

— Хорошо, — сказала Женя по-русски. — Приду сюда утром.

Володя всё смотрел на юного немца. Тот ждал, когда русские уберутся.

Клиховский тронул Володю за плечо:

— Пойдёмте, господин солдат. — На пороге Клиховский оглянулся и негромко сказал: — Рад, что вы живы.

Русские вышли. Парнишка поднялся и подтащил дверь квартиры обратно в проём, затем выглянул в окно и проследил, как русские идут по улице.

— Опасность миновала, господин гауптштурмфюрер.

Дощатая перегородка, закрывающая разрушенную стену, сдвинулась, и сквозь щель в комнату выбрался высокий, спортивного вида мужчина в гражданском плаще и шляпе. В руке он держал короткий пистолет «зауэр».

Мужчина улыбнулся — спокойно и с пониманием:

— Вы правильно поступили, что не выдали меня, фройляйн Хельга.

Под гостиницу комендатура приспособила бывшую немецкую школу подводников. От Хакена до неё было совсем недалеко. Володя провожал Женю — вроде как всё равно по пути в госпиталь. Улица угасала в синеве. Балтика дышала свежестью. Сапожки Жени цокали по камням брусчатки.

— Заметил, как тот змеёныш смотрел на нас? — усмехаясь, спросила Женя.

Володя понял, что она имеет в виду немецкого парнишку:

— За-заметил. А чего ещё ждать от н-немцев?

— Они получили, что заслужили.

— Да, — сухо подтвердил Володя.

— Не слышу убеждённости в голосе, товарищ сержант.

— Я согласен с вами, товарищ капитан. Немцы должны за-аплатить за всё. Но даже нам радоваться тут не-нечему.

Женя хмыкнула. Война закончилась, и сразу изо всех щелей полез этот интеллигентский скулёж. Фрицев, видите ли, жалко. А своих не жалко?

— Поменьше снисхождения к врагу, Володенька.

Володя решил не спорить. Пока шла война, немцы были врагами. Теперь они стали просто немцами. Конечно, со всей фашистской отравой в головах. И со всей виной своего народа. Но Володя считал, что за вину немцы уже наказаны. И наказаны жестоко. Хватит. Дальше их надо лечить от отравы.

А Женя не понимала, зачем с немцами цацкаться. Гнуть их в дугу, и всё. Жене требовалось ощущать себя победительной и сильной, ведь сильный берёт всё, что пожелает, а желаний у Жени было много. После победы жизнь представлялась ей сказочной пещерой с сокровищами: уноси, сколько влезет. И в данный момент Женя хотела заполучить мужчину — такого, чтобы пользоваться всеми благами обладания, но оградить себя от всех неудобств.

— Что вы за-завтра сделаете с Л-людерсом? — спросил Володя.

— Ты, — поправила Женя.

— То есть я? — не сообразил Володя.

— Мы с тобой на «ты». Забыл, сержант?

— П-прости. — Володя улыбнулся. — Что ты завтра сделаешь с Людерсом?

Володю приятно волновало, как эта красивая и опасная женщина смело сокращает расстояние между ними. Так штурмовик пикирует на цель.