Стивен Рансимен - Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

По окончании этих переговоров Боэмунд и его армия переправились в Азию. Тем временем армия Раймунда, весьма приунывшая, собралась вновь у Родосто, где стала дожидаться прибытия епископа Пюиского, который должен был повести ее в Константинополь. О том, чем занимался Адемар в Константинополе, мы ничего не знаем. Предположительно он встретился с главными иерархами греческой церкви и, разумеется, побывал на аудиенции у императора. Все эти беседы проходили в очень дружелюбной обстановке. Возможно, он способствовал примирению Раймунда с Алексеем, ибо их отношения быстро улучшились. Однако можно предположить, что гораздо больше этому способствовал отъезд Боэмунда. Император смог наедине поговорить с Раймундом и объяснить ему, что тоже не питает любви к нормандцам и что на самом деле у Боэмунда нет никаких шансов стать главнокомандующим императорских войск. Раймунд переправил свои войска через Босфор через два дня после принесения клятвы, но вернулся, чтобы провести две недели при дворе. Ко времени отъезда у них с Алексеем завязались сердечные отношения, и он теперь знал, что в лице императора имеет могущественного союзника в борьбе против Боэмунда. Его отношение к Византии изменилось [49].

Четвертая великая армия Запада, которая отправилась в Крестовый поход, выступила из Северной Франции в октябре 1096 года вскоре после того, как Раймунд покинул родину. Ее возглавляли совместно герцог Нормандский Роберт, его зять, граф Этьен Блуаский, и кузен Роберт II, граф Фландрский. Роберт Нормандский был старшим сыном Вильгельма Завоевателя. Это был человек сорока лет с мягкими манерами и несколько вялый, но не трусливый и довольно обаятельный. С самой смерти отца он вел беспорядочную войну со своим братом Вильгельмом Рыжим, королем Англии, который несколько раз вторгался в его герцогство. Проповедь Крестового похода папы Урбана глубоко тронула его, и вскоре он заявил о своем участии. В ответ папа, еще находясь в Северной Франции, устроил примирение между ним и его братом. Но Роберту понадобилось несколько месяцев, чтобы организовать свою экспедицию, и в конце концов он сумел собрать необходимые деньги, только заложив свое герцогство Вильгельму за десять тысяч серебряных марок. Акт, подтверждающий заклад, был подписан в сентябре 1096 года. Несколько дней спустя Роберт выступил со своей армией к Понтарлье, где к нему присоединились Этьен Блуаский и Роберт Фландрский. С ним ехал Одо, епископ Байе, Готье, граф де Сен-Валери, наследники графов Монтгомери и Мортаня, Жирар из Гурне, Гуго из Сен-Поля и сыновья Гуго из Гран-Мениля, а также некоторое количество рыцарей и пехотинцев не только из Нормандии, но и из Англии, Шотландии и Бретани, хотя единственным знатным английским дворянином, который должен был сопровождать поход, был Ральф Гвадер, граф Норфолкский, в то время находившийся в ссылке и живший в поместье своей матери в Бретани.

Этьен Блуаский не хотел участвовать в Крестовом походе. Но его женой была Адела, дочь Вильгельма Завоевателя, и в их доме именно она принимала решения. Она настаивала на том, чтобы он поехал, и он поехал. С ним отправились и его главные вассалы: Эврар из Ле-Пюи, Герен Геронат, Каро Асини, Жоффруа Герен и его капеллан Александр. В их компании был и будущий историк, священник Фульхерий Шартрский. Этьен, который был одним из богатейших людей во Франции, без особого труда нашел деньги на путешествие. Свои владения он оставил на компетентное попечение супруги.

Граф Фландрский был несколько моложе, но куда более значителен в смысле характера и личных качеств. Его отец Роберт I побывал с паломничеством в Иерусалиме в 1086 году, а перед возвращением некоторое время прослужил при императоре Алексее, с которым поддерживал связь до самой смерти в 1093 году. Поэтому было вполне естественно, что Роберт II захотел продолжить отцовскую борьбу с неверными. Его армия была чуть меньше, чем у Раймунда или Готфрида, но зато превосходно выучена и экипирована. Его сопровождали войска из Брабанта под началом Балдуина Алостского, графа Гентского. Землями Роберта в его отсутствие должна была управлять его супруга, графиня Клеменция Бургундская.

Из Понтарлье объединенная армия двинулась на юг через Альпы в Италию. В ноябре она подошла к Лукке, где ей встретился папа Урбан, остановившийся там на несколько дней по дороге из Кремоны в Рим. Урбан принял предводителей крестоносцев на аудиенции и дал им свое особое благословение. Армия отправилась в Рим, чтобы посетить гробницу святого Петра, но не стала вмешиваться в борьбу между сторонниками Урбана и антипапы Гиберта, которая будоражила в то время город. Из Рима Христовы воины двинулись через Монте-Кассино на юг, в Нормандское герцогство. Там их приветливо принял герцог Апулии Рожер Борса, чья жена Адела, вдовая королева Дании, приходилась сестрой графу Фландрскому и признавала герцога Нормандского главой рода. Рожер предложил своему шурину много ценных даров, но тот принял в подарок только святые реликвии: волос Девы Марии и мощи святых Матфея и Николая, которые он послал жене, чтобы поместить их в Ватанском аббатстве.

Роберт Нормандский и Этьен Блуаский решили провести зиму в приветливой Калабрии. Но Роберт Фландрский почти сразу же продолжил путь, дошел со своими людьми до Бари и переправился в Эпир в начале декабря. До Константинополя он добрался без каких-либо неприглядных происшествий примерно одновременно с Боэмундом. Но когда граф Алостский хотел было пристать к берегу у Химары, южнее обычных мест высадки, оказалось, что путь ему преградила византийская эскадра. Последовал небольшой морской бой, подробно описанный в истории Анны Комнины, поскольку она дружила с отличившимся в битве Марианом Маврокатакалоном, сыном адмирала. Несмотря на доблесть одного латинского священника, чье воинствующее неуважение к собственному сану шокировало византийцев, они взяли на абордаж и захватили брабантский корабль, и графу со всеми своими людьми пришлось высадиться в Диррахии. Фландрская партия, по всей видимости, без каких-либо затруднений принесла присягу Алексею. Сам граф Роберт был среди тех, кто уговаривал Раймунда Тулузского уступить императору.

Роберт Нормандский и Этьен Блуаский задержались в Южной Италии до весны. Их безразличие к походу повлияло на соратников, и многие из них побрели назад по домам. Наконец в марте армия двинулась в Бриндизи и 5 апреля приготовилась погрузиться на корабли. К несчастью, первый корабль, поднявший паруса, перевернулся и затонул, и с ним погибло около четырехсот находившихся на борту человек. Весьма своевременное открытие, что на лопатках у трупов, вынесенных на берег, чудесным образом оказался знак креста, хотя и укрепило верных, но не помешало многим из тех, кто был послабее духом, покинуть экспедицию. Однако основная часть армии благополучно села на корабли и после нелегкого четырехдневного плавания высадилась у Диррахия. Византийские власти хорошо приняли их и предоставили сопровождение, которое повело их по Эгнатиевой дороге в Константинополь. Не считая одного несчастного случая, когда во время переправы через реку в Пинде внезапный паводок унес нескольких паломников, путешествие было приятным. После нескольких дней задержки у стен Фессалоник крестоносцы достигли Константинополя в начале мая. Армии предоставили лагерь у самых стен и каждый день допускали в город партиями по пять или шесть человек подивиться на чудеса и поклониться святыням. Другие крестоносные армии, которые прибыли раньше, к тому времени уже успели переправиться через Босфор, и новоприбывшие не встретили никого из недовольных, кто испортил бы им отношения с византийцами. При виде красоты и великолепия города их охватывало восхищение; они наслаждались отдыхом и удобствами, которые нашли там. Латиняне были благодарны императору за раздачу монет и шелковых одеяний, а также за предоставленную еду и лошадей. Их предводители сразу же принесли ленную присягу императору и получили в награду превосходные дары. Этьен Блуаский в письме к жене, которой он исправно писал, в следующем месяце расточал восторги по поводу того, как принял их император. Этьен пробыл во дворце десять дней, и Алексей обращался с ним как с сыном, дал ему множество добрых советов и одарил чудесными вещами и даже предложил взять на воспитание его младшего сына. Особое впечатление на Этьена произвела щедрость императора по отношению ко всем крестоносцам, начиная от людей самого скромного звания, а также щедрая и эффективная организация снабжения для войск, которые уже находились в полевых условиях. «Твой отец, любовь моя, — писал он, намекая на Вильгельма Завоевателя, — отличался великой щедростью, но его и сравнить нельзя с этим человеком».