Ион Деген - Рассказы (публикации 2009–2017 годов)

На следующий день жена с удивлением рассказала, что в витрине уже нет жемчужного ожерелья. Неужели купили? За такую цену!

Дня через два или три после этого в филармонии мы слушали симфонический концерт. Во время перерыва между отделениями, как обычно, стояли у колонны, беседуя с друзьями. По периметру огромного фойе, совершая «круги почёта» и демонстрируя наряды, шествовал киевский бомонд. В какой-то момент, когда мимо нас прошёл знаменитый киевский гомеопат с супругой, жена, внезапно прервав беседу, приглушенно, но явно возбуждённо воскликнула:

— Вот оно!

Я не понял. Гомеопат мужчина. Значит он. Его супруга женщина, значит она. Где же это оно?

— Жемчужное ожерелье, о котором я тебе рассказывала. Оно на той женщине, что только что прошла мимо нас.

Понятная эмоция жены снова болезненно пронзила меня. И, когда супружеская пара, завершая круг, поравнялась с нами, хорошо поставленным командирским голосом я, услышанный многими, провозгласил:

— Гляньте, как здорово стали изготовлять бижутерию. Ожерелье, которое стоит девять рублей, выглядит почти как настоящее, жемчужное.

Братцы! Дама, споткнувшись, чуть не рухнула. Гомеопат подхватил её. Лицо, шея и дряблая кожа в чрезмерно открытом декольте у дамы такого возраста и с такой кожей под прекрасным жемчужным ожерельем покрылись красными пятнами. Супруги направились к выходу. На втором отделении концерта их не было. Правда, и мне досталось от жены, как она выразилась, за хулиганство. Положа руку на сердце, и на сей раз, жена была права.

Пикник решили завершить стрельбой по целям. Поставили два щита на расстоянии метра друг от друга. Прикнопили мишени. Правый щит для стрельбы из пистолетов, левый — из карабина.

Мужчины достали пистолеты, и, как истинные джентльмены, предложили начать женщинам. Нетерпеливые амазонки стали стрелять по двум мишеням. Инна устроилась под кустом и с недоумением, изредка отрываясь от книги, поглядывала на вошедших в азарт подруг. Пьяная компания не оставили её в покое. Пришлось уступить.

С отвращением, как лягушку взяла в руку тяжёлый пистолет. Инструкции посыпались со всех сторон — как держать, как целиться, как нажать на спусковой крючок. Нажала. Закрыла глаза, оглушённая выстрелом.

Мужчины помчались к щиту.

— Потрясающе! Впервые в жизни стреляет и в десятку! Невероятно!

Инна неторопливо подошла к щиту.

— Чего ж ты говоришь, что впервые? Определённо ты уже тренировалась когда-то?

— Нет, впервые. Но только я целила не в эту мишень, а в правую.

В день принятия внуком присяги у Котеля, у Западной стены разрушенного Храма, на площади скопилось несколько тысяч наблюдавших. Мне удалось пробиться к самому барьеру. Курс молодого бойца, как и все, внук проходил в обычном общевойсковом подразделении. Но от массы таких же мальчиков его отличала форма суперэлитного подразделения. Стоявший рядом со мной еврей спросил:

— Это твой внук?

— Да. — Ответил я.

— Мой сын тоже мечтал попасть в эту часть, но, увы, не прошёл. Ты же знаешь, какой там зверский конкурс и сколько желающих туда попасть.

Я знал. Дело в том, что я не верю нашим журналистам, уверяющим израильтян в том, что ребята не хотят служить в армии, тем более в боевых частях. Что уж говорить о таких опасных подразделениях. Недалеко от внука в такой же форме стоял паренёк с длинными завитыми пейсами. В роте их было двое. В отличие от многих израильтян, я не обделён информацией. Но хариди, ортодоксальный верующий еврей в такой части?! Невероятно!

Внук познакомил меня с этим мальчиком. Он не ортодоксальный еврей, а национально-религиозный. Но предпочитает казаться ортодоксальным. Для этого есть причина. Нет, к такому рассказу я не был подготовлен при всей своей осведомлённости!

— Пять лет назад, когда меня тринадцатилетнего вместе со всей нашей многодетной семьёй солдаты выбросили из Гуш-Катиф, я себе сказал: «Никогда в жизни я не пойду в такую армию». Но потом понял, что правители приходят и уходят, а израильтяне остаются. И стал готовить себя интеллектуально, морально и, главное, физически, чтобы попасть именно в эту часть.

Израильский Союз воинов и партизан, инвалидов войны против нацизма пригласил восемнадцать советских инвалидов войны в Афганистане, ампутантов, которым на родине не сумели изготовить протезов. В Израиле сумели. Реакцию инвалидов описывать не стоит. Достаточно описать её только на одном примере.

Правда, меня могут упрекнуть в том, что случай не один из восемнадцати, не имеющий к ним отношения. Что правда, то правда.

Случай — это знаменитый советский вратарь, голкипер Лев Яшин. Он тоже приехал для протезирования культи бедра. Трудно описать его слёзы, когда он сделал первые шаги на новом протезе.

— Я столько сделал для славы Советского Союза. Почему же мне дома не смогли сделать такой протез?

Как-то Лев сказал, что мечтал купить кожаную куртку. Моим пациентом был Виктор, хозяин фабрики кожаных изделий «Виктори» в Бней Браке. Приехали. Виктор, уроженец Западной Украины, увидев живого Яшина, потерял дар речи.

— Куртка? Вот ряды готовых изделий. Выбирайте.

Лев выбрал.

— Сколько я должен уплатить?

— Уплатить? Яшин должен уплатить? Как вы могли меня так обидеть?

Реакция была примерно такой, как у восемнадцати советских инвалидов войны в Афганистане.

Сижу я, значит, в очереди к окулисту. Сижу, значит. Подошла моя очередь. Но врач выглянул из двери и пригласил какого-то типа, который за мной. Сижу. Вышел тот тип. Захожу. Сажусь. Врач спрашивает меня, кем я работаю. «Пенсионер я уже», — отвечаю. А он спрашивает, кем я работал. «Ну, электриком». «Вот, — говорит окулист, — хорошая профессия». Зря я, значит, не стал электриком, а врачом. Недавно купил новую квартиру. Переделывал в ней электричество, так электрик содрал с меня десять тысяч долларов. Ну, я, значит, спросил его: «Так что, доктор, вы намекаете на то, что я должен компенсировать?». Замолчал.

Трёх гостей из Америки Борис и Марк с жёнами на двух автомобилях повезли на Хермон. Выехали почти на рассвете, пока дороги не забиты. Переднюю машину вёл Борис. Марк следовал за ним.

Говорят, ничто так не дисциплинирует водителя, как впереди идущая полицейская машина. Это был именно тот самый случай. И всё же…

У перекрёстка со знаком «Стоп» полицейский автомобиль, как и положено, остановился. А Борис нажал на акселератор, не останавливаясь, объехал полицейскую машину и проскочил перекрёсток. Полицейский помчался вдогонку, включив сирену, перегнал и остановил Бориса. Марк подъёхал в тот момент, когда Борис, стоя перед капитаном полиции, доставал документы. Марк стал между Борисом и капитаном: