Екатерина Кубрякова - Зазеркалье Петербурга [Путешествие в историю] [litres]

Императрица не ошиблась, приложив когда-то усилия для возвращения великого швейцарского ученого на службу отечественной науки: «Я уверена, что моя Академия возродится из пепла от такого важного приобретения, и заранее поздравляю себя с тем, что возвратила России великого человека» [105] Гиндикин С.Г . Рассказы о физиках и математиках. .

В середине XIX века дом надстроил и расширил французский архитектор А. Робен для одного из следующих владельцев – купца Антона Гитшова, но первоначальное здание сохранили. Весь ХХ век в здании сменяли друг друга несколько школ. Возможно, по коридорам нынешней до сих пор бродит 250-летний дух слепого ученого, создавшего математический анализ, и подслушивает, как его теории объясняют ученикам XXI века.

Весь Ленинград и область. 1928 г.

Белл Э.Т . Творцы математики. М., 1979.

Боголюбов А.Н . Математики. Механики: биографический справочник. Киев, 1983.

Весь Ленинград: адресная и справочная книга. Л., 1935.

Гиндикин С.Г . Рассказы о физиках и математиках. 3-е изд., расш. М., 2001.

Ленинград. Краткая адресно-справочная книга. Л., 1973.

Пекарский П.П . История Императорской академии наук в Петербурге. Т. 1. СПб., 1870.

Пикуль В . Фаворит: роман-хроника времен Екатерины II: в 2 т. Л., 1985.

Робен Адриан // РБС. Т. 16. СПб., 1913.

Справочная книга о лицах, получивших на 1867 год купеческие свидетельства по 1 и 2 гильдиям / [сост. И.А. Глазов]. СПб., 1867.

Фрейман Л.С . Творцы высшей математики. М., 1968.

Эйлер Леонард // БСЭ. Т. 29.

«В домашнем укладе Судейкиных во всем чувствовалось ее влияние. В квартире на окнах висели кисейные занавесочки с едва заметными горошинками. Это вкус Олечки. Качалась клетка с канарейкой. Это ее любовь к птицам. На булях, столиках из красного дерева стояло множество расписных с позолотой чайников, чашек и пасторальных статуэток из гарднеровского и поповского фарфора» [106] Стравинская В . Дневник. С. 526. .

Именно в этом доме, в символической для «Серебряного века» архитектуре модерна, в артистической квартире художника Сергея и танцовщицы Ольги Судейкиных, среди птичьих клеток и кисейных занавесок, всего за пару лет в 1913–1915 годах развернулось сразу несколько драм – не привычных им театральных, а горьких и реальных.

Гангутская улица, 16

Жили они в этом доме не одни, а с другом семьи, поэтом Михаилом Кузминым. Другой поэт, 20-летний восторженный юноша Всеволод Князев, часто заходил в гости для совместной работы со старшими товарищами над сборником стихов. С 40-летним Кузминым у него были накаленные отношения – в прошлом их связывал двухлетний роман, закончившийся по инициативе Кузмина формальным, но не эмоциональным разрывом.

Со всей наивностью и безрассудством, на которые способен гусарский корнет, впервые повстречавший роковую музу, в этом доме Князев страстно влюбился в обольстительную Ольгу, которая охотно принимала его знаки внимания не только из кокетства, но и чтобы насолить другу-врагу Кузмину, с которым она давно соперничала за внимание своего мужа, любившего их обоих.

Осознание, что за легкомысленной взаимностью Ольги кроется не искреннее чувство, а нравы той богемной среды, где она всегда оставалась в эпицентре клубка обожания, восхищения, интриг, измен, любовных многоугольников, пришло быстро. После выяснения отношений с обоими любовниками, разбившими его сердце, Князев выстрелил себе в грудь из браунинга.

После самоубийства корнета пришел черед следующей драмы. Как-то, будучи дома одна, Ольга нашла дневник жившего с ними Кузмина и, не удержавшись, прочла его. Несмотря на всю свободу царивших в их семье нравов да и на давний кризис ее отношений с мужем, Ольга была ошеломлена, узнав из дневника, что все эти годы Сергей и Михаил поддерживали любовную связь, начавшуюся еще до брака Судейкиных, скрываясь от нее в их совместной квартире здесь, в этом доме.

«Дома я читал дневник и стихи; потом стали нежны, потом потушили свечи, постель была сделана; было опять долгое путешествие с несказанной радостью, горечью, обидами, прелестью. Потом мы ели котлеты и пили воду с вареньем» [111] Кузмин М.А . Дневник. С. 275. .

Кузмина выставили из этого дома, но семейное счастье Судейкиных было уже невозможно. Сергей полюбил актрису Веру Шиллинг (позже она станет Верой Судейкиной, а затем – Верой Стравинской), а Ольга – композитора Артура Лурье, которого вскоре будет делить с лучшей подругой Анной Ахматовой.

Вот так одной смертью и расставанием всех со всеми, закончилась жизнь артистического кружка Судейкиных в этом доме.

Как люди искусства, все они отразили переломные годы, проведенные здесь, в своих работах. В картинах, в поэмах, в дневниках. Не только участники, но и свидетели событий не остались в стороне. Анна Ахматова описала застрелившегося корнета, «Путаницу-Психею» Ольгу и жестокого «сатану» Кузмина в «Поэме без героя».

Трагедия юноши в каком-то смысле – расплата «бражников и блудниц» за свое безрассудство и аморальный образ жизни. Сейчас же историю этого дома и событий, свидетелями которых он стал, лучше всего отражают строки Георгия Иванова, наполненные тоской и одновременно светлой грустью.