Екатерина Кубрякова - Зазеркалье Петербурга [Путешествие в историю] [litres]

Жил здесь 46-летний Генрих Генрихович ван дер Пальс вместе с женой Люси Юрьевной (Лючией), на десять лет младше него, и шестью детьми. А особняк строил брат Лючии, архитектор Вильям Иогансен. Всего через два года брату пришлось построить для сестры еще одно сооружение – усыпальницу на Новодевичьем кладбище…

Ван дер Пальс, когда-то приехавший в Петербург 17-летним сиротой по приглашению отчима своего немецкого одноклассника, владевшего сетью обувных магазинов, к началу XX века стал не только директором нескольких предприятий, миллионером и благотворителем, но и нидерландским консулом. А его особняк в 1910-х годах, помимо жилого дома, стал консульством. Здесь же регулярно проводились музыкальные вечера. Генрих, член Императорского Русского музыкального общества, спонсировал концерты пианиста Зилоти и «Русские сезоны» Дягилева. Двое из сыновей, напитавшись в этих стенах творческой атмосферой и познакомившись с выдающимися артистами, выбрали вопреки желанию отца, мечтавшего передать им свой бизнес, карьеры музыкантов – один стал композитором, второй – дирижером.

Во время Первой мировой войны долгом и вопросом чести для высоко стоявших на социальной лестнице людей стала всесторонняя помощь стране. Генрих не остался в стороне и разместил в парадных залах своего особняка русско-голландское отделение лазарета имени императрицы Марии Федоровны, продолжая жить здесь с детьми. Сестрами милосердия, ухаживавшими за ранеными, были в основном представительницы голландской общины в Петрограде, среди них и три дочери консула, закончившие медицинские курсы.

После революции 61-летний Ван дер Пальс вынужден оставить этот и другие свои дома, имущество, вклады, оценивавшиеся в десятки миллионов рублей, и переехать в свое финское имение, где уже ждали его дети, а затем эмигрировать в Швейцарию. Главным ударом стала национализация фабрики «Треугольник», производившей резиновую обувь и каучуковые товары, директором которой Генрих являлся много лет и которой был обязан своей блестящей карьерой (именно здесь он начал работать у отчима своего друга Леопольда Нейшеллера – тогда предприятие называлось его именем). Пытаясь спасти производство, ван дер Пальс медлил с отъездом из страны, за что рабочие завода, его бывшие служащие, пригрозили бросить его в Обводный канал.

Собрав три чемодана личных вещей (большой багаж вывозить не позволялось), Генрих покинул свой особняк на Английском проспекте. Ныне в этом здании, побывавшем благодаря царящей здесь мистической атмосфере былого величия местом действия нескольких решенных в эстетике стиля модерн кинокартин, находится военкомат.

Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996. Весь Петербург. 1916 г.

Голландцы и бельгийцы в России, XVIII – ХХ вв. / Noorden Zuid-Nederlanders in Rusland, 1703–2003: [Сб. ст. отеч. и иностр. авт.] / Нидерланд. – рос. арх. центр (НРАЦ) Гонинген; под ред. Эммануэля Вагесмана, Ханса ван Конингсбрюгге; пер. на рус. Дмитрия Сильверстова. СПб., 2004.

Зилоти А.И . Воспоминания и письма. М., 1963.

Зодчий. 1905. Вып. 49.

Путеводитель: перечень фондов Государственного архива Российской Федерации и научно-справочный аппарат к документам архива / С.В. Мироненко, Грегорий Л. Фрееже. М .: Благовест, 1998.

Столица и усадьба. 1915. № 46.

«Пюи-Сегюр и я отправились вместе на дачу к графине Чернышевой (жене графа Ивана). Мы прибыли туда в семь часов. Этот уютный дом расположен на несколько возвышенном месте, в 13-ти верстах от города по левую сторону Петергофской дороги. Самое строение имеет красивый вид; оно производит впечатление большого окна, освещаемого сверху. Средняя комната, получающая свет сверху, напоминает залу в Марли. Комнаты очень удачно расположены, и их гораздо больше, нежели это кажется с первого взгляда. Сада нет, но его вполне заменяют восхитительные полевые лужайки. Напротив замка проведен канал, ведущий к довольно большому водоему, на правой стороне которого виднеется островок с расположенной на нем прелестной постройкой, как бы нарочно предназначенной для нежных любовных свиданий. Но все преимущества этого дома не могут подавлять ощущение господствующей там скуки; несмотря на кажущуюся свободу, чувствуешь себя связанным по рукам и по ногам и подверженным инквизиторскому допросу. Госпожа Чернышева начала коварно распрашивать меня о Трубецкой, делая это с особенной настойчивостью, чтобы ввести меня в замешательство; я немного покраснел, что не укрылось от ее глаз и заставило меня покраснеть еще сильнее, чего она и добивалась. Говоря откровенно, я терпеть не могу этой женщины» [20] Корберон М . Интимный дневник… .

Проспект Стачек, 226

Так 24 июня 1776 года 28-летний французский дипломат барон Мари Даниель Бурре де Корберон описывал эту усадьбу. Де Корберон уже год находился с дипломатической миссией в России и успел познакомиться со всеми представителями местного высшего света, практически ежедневно посещая званые ужины, балы, дворцы, загородные поместья. Работая секретарем у своего дяди маркиза де Жюинье, состоявшего французским посланником при дворе императрицы Екатерины II, веселый и умный молодой человек с репутацией прекрасного танцора, певца, поэта и донжуана, для дяди ценный помощник, вместо просиживания штанов в канцелярии Корберон стремился в эпицентр светских интриг, значивших в тогдашнем обществе гораздо больше для политики, чем бюрократическая работа.

Компаньоном для поездки в эту усадьбу барон взял своего 24-летнего друга, маркиза Армана де Пюисегюра. Обоих аристократов объединяла страсть к оккультным наукам, спиритизму, масонству, а также наблюдательность, с которой молодые «светские львы» оценивали представителей русской знати. Впрочем, часто очень субъективно.

Графиню Анну Чернышеву, хозяйку этой усадьбы, Корберон сразу невзлюбил. Любезная и популярная в свете, неоднократно принимавшая в своем городском дворце на Мойке (ныне на этом месте стоит Мариинский дворец) саму Екатерину II, дружившая с самыми влиятельными семействами Петербурга и даже имевшая родство со светлейшим князем Григорием Потемкиным, год назад заключившим с императрицей тайный брак, Анна отвергла намеки юного дипломата о том, что он может быть ей полезен в ее любовной интриге с его 29-летним другом, юристом Порталисом, в амурных приключениях которого он частенько принимал участие. С тех пор обеды у Чернышевых, а главное их хозяйка, стали для Корберона в тягость: «Хоть я и дипломат по профессии, но не могу же я сделаться таковым до мозга костей и стать равнодушным даже к скуке. Сегодня я обедал у гр. Ивана Чернышова и чуть не умер с тоски. Жена его положительно глупа, а сам он хотя не глуп, но хуже того: он – в полном смысле слова придворный и потому в их доме царствует невозможная натянутость…» [21] Корберон М . Интимный дневник… .