Дмитрий Агалаков - Дар из глубины веков

– Слышишь, Марфа? Красиво-то как!

– А-а, – едва слышно постанывала та, не открывая глаз, – Марфуша все слышит…

«И так же сияет, как Солнце-царь, и сияет седьмой красой, завещанной от богов. И Перун, увидев Ее, возгремит громами в том небе ясном. И вот это – наше счастье, и мы должны приложить все силы, чтоб видеть, как отсекают жизнь старую нашу от новой, так точно, как мы рассекаем дрова в домах наших. Идем мы под наши стяги! И Матерь Слава крылами бьет!..»

– Дунай! Дунай! – закричали ратники за окошком кареты. – Близко уже!

– Чего кричат-то? – спросила в полусне Марфа. Быстро открыла глаза. – Напали на нас?

– Дунай рядом, – пояснила Анна. – Бестолочь ты, Марфа! Спи давай!

На Дунае княжеский кортеж ждали корабли. Ведь франки возвращались прежним путем! Они переправились на правый берег самой романтичной реки Центральной Европы и добрались до Кракова. Тут Анну ожидала радостная встреча с близкой и дорогой родней! Польской королевой была тетка Анны – Мария Добронега, сестра Ярослава. Он-то, Ярослав Мудрый, и отдал сестру за короля Казимира. Добронега уже родила мужу пятерых детей: Болеслава, Владислава, Мешко, Оттона и дочь Святославу.

Пир закатили в честь племянницы на весь польский мир! Вот где Марфа и другие русские красавицы строили глазки польским кавалерам! Нынче Краков жил мирно, а ведь еще недавно Польша была охвачена гражданской войной!..

Прадед Казимира Мешко Первый из династии Пястов в 966 году объединил племена полян – отсюда государство и стало называться Польшей – и принял христианство. Иначе говоря, опередил Русь с новой религией на тридцать лет. Но христианство его было западного образца, потому что польские земли находились под влиянием Священной Римской империи. К моменту прибытия Анны в Польшу государство, напившись кровью в распрях, едва успокоилось. Вырваться из смуты Казимиру помогли император Германии и великий киевский князь Ярослав Мудрый, но Польше пришлось фактически потерять независимость и признать над собой протекторат Священной Римской империи.

– Как вам, тетушка, живется вдали от дома? – спросила Анна. – Скучаете по Киеву? Слезы небось льете?

– Поначалу и скучала, и слезы лила, – честно ответила та. – Но если муж попадется любящий, милая Аннушка, то все стерпится, а мой муж Казимир любит меня. – Она вздохнула и добавила: – Как я желаю тебе такой же судьбы!

И у Анны посветлело на душе: ведь ее муж, этот симпатичный сорокадвухлетний старик, очень любил ее! Если верить словам его послов…

Понянчившись с племянниками, Анна продолжала свой путь. Но посещение Польши заставило ее задуматься. Анна тяготилась мыслями. Все чужое, и главное – чужая вера! Чужие храмы. А тут они возьми с Марфой, близкой подругой, и заговори о венчании. И вдруг тень пробежала по лицу юной княжны. И тягостное молчания возникло в карете.

– О чем задумалась, Аннушка? – взяв ее руку в свою, спросила подруга Марфа.

– О том, Марфушка, что мне придется в чужом храме венчаться. А ведь я православная. Что скажет на то Господь?

На дворе стоял 1051 год. До официального разрыва все еще единой христианской церкви – на православную, восточную и католическую, западную – оставалось ровно пять лет. В тот год на очередном соборе в Никее расплюются священники – буквально! – и порвут отношения. Но открытая неприязнь существовала уже давно – и не одно столетие! И с каждым веком неприязнь эта, подкрепленная войнами за территории и духовное влияние, становилась все более похожей на кровную вражду…

– Поймет он меня? – со слезами на глазах спросила Анна. – Простит?

– Поймет, Аннушка, – ответила Марфа и перекрестилась. – И простит.

– Ведь я же не для себя стараюсь? А для батюшки. Для Киева, для всей земли русской. И себе не принадлежу…

Марфа обняла княжну и заплакала.

– Еще как стараешься! И мы с тобой заодно! Я ведь тоже, если замуж выйду, латинянкой стану! И горевать буду!

И две девушки в объятиях друг друга заревели горькими слезами о своей нелегкой судьбе.

Княжна проехала через Прагу, затем через центральные земли Священной Римский империи. Тут им порукой во всем был император Генрих Третий Черный, и только потом кортеж пересек самую восточную границу огромного и пестрого, поделенного на вольнолюбивые сеньории, королевства франков, а именно попали на территорию графов Шампанских… Земля древнего города Реймса с большим епископством, принадлежавшая домену Капетингов, раскинулась как раз на границе с Шампанью. Все было продумано идеально! Анна Русская должна была въехать в Париж уже королевой, повелительницей всех французов!

Но вначале – Реймс!..

– Неужто вновь печалишься, милая? – спросила подругу Марфа. – О чем же?..

– Господа прошу…

– Чтоб красивым жених был? Не только на картинке, а живьем?

– Не-а.

– Так о чем же, Аннушка?

– О великой милости…

– Ну, говори же ты!

– Мне ж скоро женой быть, глупая! Чтобы сын у меня был, вот о чем!

– А-а…

И Анна была права: за этим ее «продавали» и «покупали», как продавали и покупали всех царевен и принцесс во все века!

– Если сына рожу, монастырь велю построить! – выдохнула Анна. – Большой-пребольшой! Как наша Лавра!

А впереди уже росли башни Реймса…

Целый отряд караулил гостей на въезде в город. Кортеж – тяжелую уставшую гусеницу, проползшую всю Европу! – увидели издалека и понеслись к нему. Это были слуги короля! Радостные возгласы прислуги кортежа «Королева! Мы везем нашу королеву!» неслись по окраине Реймса. И уже скоро несколько рыцарей, группа оруженосцев и пажей обступили карету с Анной и влились в ее сопровождение. Анна бросила подругам-служанкам: «Ну, что там?» – «Рыцари!» – ответили те. Ее подруги и наперсницы то и дело отводила пальчиками в перстеньках тяжелые пропыленные шторы и выглядывали на серую дорогу, где в лужах после прошедшего дождя чавкали копыта коней. Подлетевшие франки засыпали путешественников вопросами. За это время Анна уже сносно говорила по-французски и могла понять, что они говорят. «Какая она? Какая? – спрашивали рыцари короля. – Она и впрямь так прекрасна, как о ней говорят?!» – «Она еще лучше! – отвечали рыцари ее сопровождения. – И веселая!» Сердце Анны бешено колотилось. Она то и дело смотрелась в медное зеркало, начищенное до блеска. В золотисто-розовом отражении так и сверкали ее глаза! «Не пугайте вашу будущую королеву, сеньоры! Ведите себя достойно! – увещевал епископ Роже. – Вы не на конном рынке! Всему свое время!»

Но господа рыцари не унимались, и тогда Анна властно сказала Марфе:

– Пусть остановят!

Та окрикнула возницу, и карета княжны на выезде из лесочка вросла в изрытую колесами телег дорогу. Оруженосцы и пажи наперегонки бросились к карете. Они уже тянули руки, чтобы помочь русской княжне выйти…