Борис Островский - Лазарев

Один за другим выбывают из строя неприятельские суда первой линии. Они или взрываются, объятые пламенем, или тонут от подводных пробоин. Командование кораблей второй ланит в отчаянии отдает распоряжение буксировать корабли к берегу. Не всегда этот маневр, однако, удается; не достигнув суши, корабли тонут, а люди спасаются вплавь.

Очевидец с «Гангута» так описывает финальный акт грандиозного морского боя. «Около четырех с половиной часов дня дравшийся с нами фрегат, закрыв борта, но не спуская флага, погрузился в воду. Вскоре и другой 64-пушечный корабль взлетел на воздух. Громовое «ура» по всей нашей линии было знаком того, что победа начала явно клониться в нашу сторону. Признаюсь, этот взрыв турецкого фрегата вряд ли кто из нас позабудет во всю жизнь. От сотрясения воздуха корабль наш содрогнулся во всех своих частях. Нас засыпало головешками, отчего в двух местах у нас загорелось, но проворством пожарных команд огонь был быстро потушен без Малейшего замешательства. Около того же времени взлетел на воздух 80-пушечный корабль, дравшийся с английским кораблем «Азия».

Ровно в шесть часов дня на «Азове» пробили отбой. Сражение было выиграно. Врага постиг невиданный в истории флота при подобном соотношении сил разгром. По единодушному свидетельству как командующего русской эскадрой адмирала Гейдена, так и командиров английской и французской эскадр, «…первый лавр из победного венка, сорванного русской эскадрой в битве при Наварнне, принадлежит капитану Лазареву». «Его искусство и мужество, - по словам адмирала Гейдена, были беспримерны». «Азов», как мы уже видели выше, занимал центральное место в бою, и его примеру и тактическим приемам следовали и другие корабли до самого победного конца. Зато «Азов» и пострадал более всех судов соединенной эскадры. Мачты у него были перебиты, а в корпусе насчитали 153 пробоины, среди них 7 на уровне ватерлинии. И, несмотря на тяжелые повреждения, корабль не только продолжал вести бой, занимая центральное положение, но и топил еще неприятельские корабли.

Враг был разгромлен, но не добит окончательно, и бдительный Лазарев ожидал от него всяких каверз и принял необходимые меры.

Вечерело. Быстро наступали сумерки. Бухту во всех направлениях бороздили шлюпки курьеров и флаг-офицеров; подводились итоги боя, составлялись донесения, выяснялись планы дальнейших действий. Разнообразный трехъязычный говор, оклики часовых смешивались с отдаленной ружейной перестрелкой. По временам раздавались громовые раскаты взрывов. Это турки уничтожали свои корабли, опасаясь, чтобы они в качение трофеев не достались победителям.

Держась за обломки досок, плыли мимо кораблей турки, уцелевшие после гибели своих судов, махая руками, они что-то кричали. Их подбирали, уводили на бак и сдавали под надзор часовых. Весь залив был освещен пламенем догорающих вдали судов неприятельского флота. Ярко были освещены и корабли союзников.

Всю ночь усиленные обходы следили за поведением турок на берегу, заодно осматривали и неприятельские суда, выбросившиеся на берег. Большинство из них было пусто, но иногда встречали мародеров, тащивших с кораблей все, что можно унести.

Свободные от вахты матросы отдыхали, и вскоре кубрики и другие жилые помещения на кораблях огласились могучим храпом.

И вдруг среди ночи, когда, казалось, все уже успокоилось, на «Азове» пробили тревогу, а вслед раздалась команда: «Абордажные, наверх!» При свете факелов моряки увидели, что большой, каким-то чудом уцелевший неприятельский фрегат шел прямо на русские корабли.

Выбежавший на палубу Лазарев приказал обрубить якорные канаты, и «Азов» сразу подался в сторону. Но «Гангуту» этот маневр не удался. Неприятельский фрегат, подойдя к кораблю вплотную, сильно ударил его в борт. Турки готовили абордажный бой, они ринулись на корабль, намереваясь поджечь его.

Но русские опередили неприятеля. С криком: «Вперед, ребята!», обнажив палаши, матросы взбежали на турецкий корабль и застали здесь притаившихся по разным закоулкам полуголых турок, раздувавших в кострах огонь. Матросы изрубили их, а костры и пороховой погреб залили. Когда же спустились в нижнюю палубу, с удивлением обнаружили здесь множество тяжелораненых. Они стонали и умоляли русских прекратить их мучения. Раненых вынесли на берег, а корабль отвели в сторону и пустили ко дну.

Последняя попытка бессильного врага продолжать борьбу не удалась! Турецко-египетский флот, превосходивший флот союзников более чем в три раза, был уничтожен. Уцелело лишь 8 корветов, 16 бригов и 23 транспорта. Было взорвано и пущено ко дну: 70 боевых судов и 8 транспортов 1. Корабли были вооружены 2106 орудиями, а численность личного состава достигала 21 960 человек, из которых было убито и утонуло свыше 8 тысяч, Количество раненых было таково, что за недостатком места их не смогли разместить в береговых лазаретах.

На русских судах выбыло из строя около 300 человек. Наибольшие потери в людском составе насчитывались, конечно, на «Азове»; флагманские корабли союзников также пострадали сильнее, чем другие корабли их эскадр. [1 Летом 1904 года греческие водолазы подробно обследовали дно Наваринской бухты. На этом подводном кладбище они обнаружили много судов турецко-египетской эскадры еще в таком состоянии, что можно было прочесть их названия. Но попытка поднять один из кораблей не удалась - он распался на части. На поверхность извлекли лишь несколько орудий со станками, носовые украшения, бяокн и разные мелкие предметы.]

На следующий день после боя весь израненный, с переломанными мачтами, с кое-как заделанными пробоинами «Азов» выходил в море. Он держал путь к острову Мальта. Здесь в порту Ла-Валетта необходимо было залечить его тяжелые раны. Отсюда же отправили на родину больных и раненых. За «Азовом» следовали остальные корабли русской эскадры.

Когда вышли в открытое море, начался обряд морских похорон. Мрачно и тяжело было на душе у азовцев. На изрытой шрапнелью палубе, хранившей еще свежие следы крови, стояли рядами матросы - товарищи и друзья убитых. Многие из них были ранены; головы обмотаны тряпками, руки на перевязи, ноги забинтованы, некоторые опирались на палку или костыль. Но все они, оставив койки, пришли сюда, а некоторые приползли, чтобы отдать последний долг товарищам. Впереди матросов стояли офицеры во главе с адмиралом Гейденом и капитаном Лазаревым. После общей литии с провозглашением «вечной памяти» зашитые в парусину трупы укладывали на конец широкой доски и приподымали ее над бортом. Раздавался ружейный салют, и погребаемый соскальзывал в воду.

Когда обряд окончился, Лазарев произнес речь. Указав на заслуги перед родиной погибших моряков и на большое значение Наваринской победы, он гневно обрушился на общего врага. «Турки за свое варварство, бесчеловечие и чванство получили по заслугам, - сказал Лазарев. - Но с ними далеко еще не покончено, и немало хлопот предвидится впереди. И наш долг, долг всего культурного человечества окончательно и навсегда раздавить турецких извергов».