Валентин Пикуль - Избранные произведения. I том

— У тебя что ко мне?

— Не знаю, как это делается, — пояснил Савка, — но я хотел бы отправить бабушке в Ленинград свой сахарный паек.

— Посылки с Соловков не отправляют.

Савка перетопнулся бутсами на пороге:

— И никак нельзя? От вас разве не приняли бы?

— Приняли бы… — Кравцов, намылив щеку, повернулся к юнге. — Слушай, — заметил он душевно, — я тебе советую как старший: не связывайся ты с этим…

— Почему?

— Бабушка есть бабушка, все это так. Но сахар должен съесть ты сам! Организм твой быстро растет, и лишать его сахара никак нельзя. Сам знаешь, как сейчас всем трудно. И все-таки вам, юнгам, выделен колоссальный паек. Да еще вдобавок триста граммов сахару как некурящим. Почти два кило сахару зараз! Где ты еще такое видел по карточкам?

— Нигде не видел, — согласился Савка. — Но мне-то ведь все равно не хватает. Так лучше уж послать бабушке.

В руке лейтенанта страшно сверкнула бритва.

— Ах, не хватает? — крикнул он, наступая на Савку. — Но командование флота не виновато, что вы у меня такие дикари! Весь паек трескаете быстрее, чем мыши крупу! А потом вас же при виде сладкого чуть не в обморок кидает. Ступай на построение. Опоздаешь — влетит. Я проверю. Марш отсюда!

Капитан-лейтенант Симонов, полный живой брюнет, начал, как водится, с компаса. Он сразу предупредил, что верная двойка обеспечена тому, кто скажет коўмпас, а не компаўс! В классе стоял высокий шкафчик красного дерева, вроде тумбочки, а сверху его закрывала медная сфера с иллюминатором, внешне похожая на водолазный шлем.

— Перед вами магнитный компас. Тумбочка, в которой он помещается, зовется нактоузом. Сам же компас — вот!

Симонов снял с нактоуза колпак и велел юнгам подойти поближе. В сцеплении колец безмятежно колыхался небольшой котелок из меди, а внутри его тихо плавала картушка с румбами.

— Такое подвешивание прибора на кольцах, которое называется кардановым, обеспечивает компасу в любую качку горизонтальное положение. Как бы ни бросало корабль, компас все равно станет ровно. Магнитные стрелки, прикрепленные снизу картушки, плавают в спирте, отчего картушка движется в котелке плавно. Почему не вода? Так ведь вода-то при морозе замерзнет… Что непонятно?

— А спирт из компаса можно выпить? — спросил Финикин.

— Выпить можно всё, — последовал ответ. — В том числе и спирт из этого компаса. Но я вам, коллега, не советую даже думать об этом, ибо спирт в компасе заранее отравлен… Итак, продолжим!

Каким простым и надежным был компас, который они брали летом в туристские походы. И каким сложным и капризным вдруг стал компас, когда Симонов заговорил о нем далее.

Юнгам следовало знать: стрелка компаса не тянется к тем полюсам, что обозначены на картах и глобусах. Нет! Нордовый, северный конец ее устремлен к магнитному полюсу планеты — примерно к полуострову Бутия на севере Канады. Симонов провел на классной доске прямую вертикаль меридиана, а рядом с ним пролегла косая линия. Угол между ними он соединил дужкою измерения.

— Этот угол между географическим меридианом, который называется истинным, и направлением стрелки компаса и есть магнитное склонение. Следовательно, мы имеем первую поправку к курсу корабля. Мало того, в открытом океане корабль может войти в область более высокого магнитного влияния, и тогда поправка изменится. Наконец, случаются магнитные бури, когда компас может просто взбеситься. Склонение же бывает к осту или весту — с плюсом или минусом. Прошу так и записать.

Кажется, капитан-лейтенант решил сделать все, чтобы юнги потеряли веру в магнитный компас. Юнги знали, что склонение — не единственный порок компаса, есть и другие, более сложные. Корабли, как известно, собирают из металлов. Железо активно воздействует на стрелки корабельных компасов — с такой силой, что компасы способны показать север на юге. Это — девиация, опасный враг мореплавания. Рассказав о ней, Симонов возле двух линий — истинного и магнитного меридианов — провел третью, косую линию.

— Образовался еще один угол поправки к курсу нашего корабля. Задача усложнилась. А теперь допустим, что наш корабль выбросил в противника тонны снарядов. Погреба его опустели. Значит, воздействие железа на компас уменьшилось, а поправка на девиацию снова изменилась. Противник стал нас преследовать. Или мы его. На форсаже машин прогрелись трубы и палубы. Воздействие тепла на стрелку компаса усилилось, и она опять отклонилась. Рядом с ходовой рубкой включили мотор — сейчас же возникло магнитное поле, которое сбивает нас с курса, и штурман уже измучился от внесения все новых и новых поправок к курсу…

Закончил Симонов предупреждением:

— Таким образом, при заступлении на ходовую вахту рулевой обязан проверить даже свои карманы. Нет ли в них чего железного? В число запрещенных предметов входят ключи, перочинные ножики. И даже… тонкий прутик стального каркаса в бескозырке.

Финикин при этих словах тронул свой железный зуб.

— Придется вырвать, — улыбнулся Симонов.

— Это как?

— Очень просто. Щипцами. А вставить, например, золотой. Золото относится к числу нейтральных металлов, которые не могут воздействовать на стрелки магнитных компасов.

Финикин растерянно понурился, бормоча:

— Золото… где взять-то? Небось денег стоит. Хоть бы предупреждали, когда в рулевые записывали.

— Магнитный курс корабля устарел! — закончил лекцию Симонов. — Сейчас флот равняется по истинному курсу, в основе которого лежит прямая и четкая линия между полюсами — истинный меридиан.

В коридорах уже бегали дежурные со звонками, оповещая о конце занятий, но юнги-рулевые выждали заключительного аккорда лекции.

— Истинный меридиан! — повторил Симонов. — Сейчас флот идет по истинному курсу. А дает этот курс гироскопический компас. Но гирокомпасы — область знаний штурманских электриков. Подготовка этих специалистов обходится государству недешево, на флоте их мало. На подводной лодке — один, на Эсминце — два человека. На линкоре — точно не скажу. На линкорах я не плавал.

— А мы тоже будем изучать гирокомпасы?

— Быть рулевым и не знать электронавигационных приборов нельзя. Но ознакомят вас с гирокомпасами кратенько. Без углубления в тему. Преподаватель еще не прибыл. Ждем его с флота. Скоро приедет, и тогда берегитесь, как бы не нахватать двоек. Дело трудное…

В перерыве все обступили Финикина.

— Когда зуб-то рвать пойдем?

— А хоть сейчас! Только пускай золотой вставят.

Федя Артюхов буркнул:

— Охота вам связываться… с этим.

Савка всегда уважал Артюхова, иногда почему-то даже жалел. Однажды он тихонько спросил его:

— Федя, скажи — а воровать… страшно?