Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

— Нет!

— Вполне вероятно, что большинство делегатов будут наши…

— Если правительство будет формироваться съездом, это будет коалиция! — гневно сказал Ленин. — И от большевиков в правительство допустят лишь центристов. Кто может к этому стремиться, кроме контрреволюционеров и предателей?!

Услышав такое оскорбление, Троцкий вспыхнул, но промолчал.

Как обычно, Ленин видел дальше, чем все остальные. При коалиции первым требованием меньшевиков будет, чтобы премьер-министром стал умеренный большевик, и наверняка они сделают так, чтобы это был кто угодно, только не Ленин.

До Григория дошло — наверное, как и до остальных, — что Ленин мог стать премьер-министром лишь в одном случае: в результате переворота.

Жаркие споры шли всю ночь. В конце концов они проголосовали — десять за, двое против — в пользу вооруженного восстания.

Однако не все получилось так, как хотел Ленин. Дата восстания назначена не была.

Еще ребенком, когда жил в деревне, Григорий видел однажды конец охоты на оленя. Собаки загнали оленя и настигли его совсем близко к домам, и все жители бросились смотреть. Когда Григорий подошел, олень умирал, собаки жадно поедали вывалившиеся из разорванного брюха внутренности, а охотники, не спешиваясь, пили коньяк. Но даже тогда несчастный зверь сделал последнюю попытку отбиться. Он взмахнул мощными рогами, одну собаку насадил на рог, другой распорол брюхо, и на миг даже показалось, что ему сейчас удастся встать; потом он вновь осел на залитую кровью землю и закрыл глаза.

Григорий подумал, что премьер-министр Керенский, глава Временного правительства, похож на того оленя. Все знали, что с ним покончено — кроме него.

Когда лютый холод русской зимы сомкнулся вокруг Петрограда, как ледяной панцирь, кризис достиг наивысшей точки.

Комитет по защите революции, скоро переименованный в Военный революционный комитет, возглавил гениальный Троцкий. Он был некрасив: с большим носом, высоким лбом и глазами навыкате, напряженно глядящими через очки без оправы — но обаятелен и имел дар убеждать. Ленин кричал и запугивал — Троцкий убеждал и увлекал. Григорий подозревал, что Троцкий так же упрям и жесток, как Ленин, но лучше умел это скрывать.

23 октября, за два дня до предполагаемого начала Всероссийского съезда, Григорий пошел в Петропавловскую крепость на созванное ВРК общевойсковое собрание. Собрание началось в полдень и продолжалось до конца дня. Сотни солдат говорили о политике, а офицерам оставалось лишь кипеть от злости. Потом под гром аплодисментов появился Троцкий, и после его выступления солдаты проголосовали за то, чтобы исполнять приказы не правительства, а комитета, не Керенского, а Троцкого.

Уходя с площади, Григорий сказал себе, что правительство не сможет смириться с тем, чтобы части армии присягали на верность кому-то еще. Пушки Петропавловской крепости находятся прямо через реку от Зимнего дворца, где расположилось Временное правительство. Теперь-то Керенский наверняка признает поражение и уйдет в отставку.

На следующий день Троцкий объявил, какие меры предосторожности следует предпринять армии, чтобы предотвратить контрреволюционный переворот. Он приказал Красной гвардии и войскам, верным Совету, занять мосты, вокзалы, полицейские участки, а также почту, телеграф, телефонную станцию и Государственный банк.

Григорий находился рядом с Троцким, превращая поток распоряжений этого великого человека в подробные инструкции для различных отрядов и рассылая приказы по городу с конными гонцами и на автомобилях. И ему казалось, что «предосторожности» Троцкого очень похожи на захват власти.

К его удивлению и восторгу, противодействия почти не было.

Свой человек в Мариинском дворце сообщил, что премьер-министр Керенский обратился к предпарламенту — органу, образованному в качестве жалкой замены Учредительного собрания — с просьбой подтвердить его полномочия для ликвидации восстания. Предпарламент ему в этом отказал. Керенский уже стал фигурой прошлого, еще одним несостоявшимся правителем России, попробовавшим взять власть и не удержавшим ее. Керенский вернулся в Зимний, где заседало его немощное правительство.

Ленин скрывался на квартире товарища по партии Маргариты Фофановой. Центральный комитет приказал ему не перемещаться по городу из опасения, что его арестуют. Григорий был одним из немногих, кому было известно место его пребывания. В восемь вечера Маргарита приехала в Смольный с запиской от Ленина, тот приказывал немедленно начинать вооруженное восстание.

— А что, по его мнению, мы делаем? — раздраженно сказал Троцкий.

Но Григорий подумал, что Ленин прав. Несмотря на все уже сделанное, большевики еще не полностью захватили власть. Если соберется Съезд советов — вся власть будет у него, и тогда, даже если большевиков будет большинство, результатом будет очередное коалиционное правительство, постоянно идущее на взаимные уступки.

Съезд должен был начаться на следующий день, в два часа. Григорий с отчаянием подумал, что неотложность немедленных действий, видимо, понимал только Ленин. Он был необходим здесь, в самом центре событий. Григорий решил привезти его.

Была морозная ночь; северный ветер, казалось, насквозь продувал кожанку, которую Григорий надел поверх сержантской формы. В центре города все выглядело невероятно обычным: хорошо одетые буржуи выходили из театров и направлялись к ярко освещенным ресторанам, нищие выпрашивали у них подаяние, на углах им улыбались проститутки. Григорий кивнул товарищу, продававшему брошюру Ленина «Удержат ли большевики государственную власть?» Сам Григорий покупать брошюру не стал. Он уже знал ответ на этот вопрос.

Квартира Маргариты была на северной окраине Выборгской стороны. На машине Григорий решил не ехать из опасения привести к убежищу Ленина полицию. Он пошел к Финляндскому вокзалу и сел на трамвай. Ехать было долго, и большую часть времени он гадал, согласится ли Ленин отправиться с ним.

К его радости, Ленина уговаривать не пришлось.

— Не думаю, что без вас остальные товарищи отважатся на решительный шаг, — сказал Григорий, и больше аргументов не понадобилось.

На кухонном столе Ленин оставил записку, чтобы Маргарита не подумала, что его арестовали. «Я отправляюсь туда, куда вы уговаривали меня не ходить, — писал он. — До свидания. Ильич». Члены партии часто звали его просто по отчеству.

Пока Ленин надевал парик, шапку и поношенное пальто, Григорий проверил свой пистолет. И они вышли.

Григорий внимательно смотрел вокруг, опасаясь, что они нарвутся на отряд полиции или армейский патруль, и Ленина узнают. Он решил для себя, что в случае угрозы ареста Ленина будет стрелять не раздумывая.